– Спасибо! – ответили близнецы хором.

Вечерело, и город казался сумрачно-серым и мрачным. Боб со Сьюзан ехали за полицейской машиной и едва различали голову Зака в заднем окне.

– А где вообще все? – удивился Боб. – Сегодня вечер субботы, а город как будто вымер.

– Он уже много лет как вымер, – ответила Сьюзан, нависая над рулем.

В переулке Боб заметил темнокожего мужчину, что неспешно шагал, засунув руки в карманы расстегнутой куртки, которая была ему явно велика. Из-под куртки выглядывало длинное белое одеяние, доходившее мужчине до самых щиколоток, а на голове у него было что-то вроде тюрбана.

– Эй, Сьюзан!

– Чего?

– Это один из них?

– Ты прямо как умственно отсталый, Боб. Столько лет живешь в Нью-Йорке и ни разу не видел негра?

– Да расслабься ты, Сьюзан.

– Расслабиться? Точно, спасибо. Как мне самой не пришло это в голову.

Полицейская машина въехала на большую парковку у тюрьмы, и Сьюзан остановилась рядом. Они с Бобом мельком увидели Зака в наручниках. Выходя из машины, парень чуть пошатнулся. Его повели внутрь, Боб приоткрыл дверь и крикнул вслед:

– Мы ждем тебя! Мы с тобой!

– Прекрати! – одернула Сьюзан.

Но Боб все равно еще раз крикнул:

– Мы с тобой!

И снова они сели в маленькой приемной. К ним вышел человек в темно-синей униформе и объяснил, что сейчас Зака оформляют и снимают отпечатки пальцев, что человека, который должен принять судебное поручительство, уже вызвали, но, вероятно, придется подождать. Сколько? А кто его знает. И брат с сестрой сидели и ждали. В приемной был банкомат, торговый автомат и все те же затемненные окна.

– За нами следят? – прошептала Сьюзан.

– Наверное.

Они сидели не раздеваясь, глядя прямо перед собой. Наконец Боб спросил негромко:

– А что Зак делает помимо работы в магазине?

– Ты хочешь знать, есть ли у него обыкновение грабить прохожих? Смотреть детское порно? Нет. Он просто… просто Зак.

Боб поерзал в куртке.

– Может, он имеет отношение к скинхедам? Или там к приверженцам идеи «превосходства белых»?

Сьюзан изумленно посмотрела на него, сощурилась и отрезала:

– Нет! – И добавила чуть тише: – Едва ли он вообще с кем-то имеет отношения.

– Я просто спросил. Все будет хорошо. Его могут отправить на общественные работы. Обязать прослушать лекции о культурных различиях.

– Как думаешь, его так и держат в наручниках? У меня сердце кровью обливается.

– Понимаю…

Боб вспомнил, как Сноба вели через улицу в наручниках. Теперь ему казалось, что это произошло много лет назад. Даже разговор с Эсмеральдой был теперь страшно далеким, как будто случился очень давно, а не этим утром.

– Зак уже не в наручниках, – успокоил он Сьюзан. – Их надели, только чтобы отвезти его в тюрьму. Таковы правила.

– Тут местное духовенство собирается устроить митинг, – прошептала Сьюзан.

– Митинг? Из-за этого? – Боб потер руки о бедра и вздохнул: – Ой-вэй.

– Хватит уже! – оборвала его Сьюзан злобным шепотом. – Почему ты так все время говоришь?

– Потому что я двадцать лет в службе бесплатной юридической помощи, со мной работает много евреев, они говорят «ой-вэй», вот теперь и я говорю «ой-вэй».

– И звучит это очень наигранно. Ты-то не еврей. Ты-то самый что ни на есть насквозь белый.

– Знаю.

Воцарилось молчание.

– И когда этот митинг? – спросил наконец Боб.