Весь день я прогуливалась взад и вперед по просторной приемной и безжалостно отлавливала каждого входящего. Пройти дальше он мог только после того, как добросовестно выкладывал, как его зовут, какую должность и где занимает, а также какова цель его визита к директору продовольственного рынка. Далее я оставляла слегка обалдевшего после допроса посетителя в одиночестве и отправлялась «на доклад» к директору, после чего возвращалась, чтобы сообщить о его решении.

Пару раз особо пронырливые успевали опомниться быстрее, чем я возвращалась, и устремлялись в кабинет, не дожидаясь, пока я оттуда выйду и их приглашу. Или не приглашу — это уж как получится. Но я была настороже — успевала опередить и этих умников.

Новый порядок приема посетителей быстро укрепился, чему немало способствовало то обстоятельство, что и я, и директор, каждый по-своему, получали от самой процедуры установления порядка колоссальное удовольствие. Уже к полудню определенное удовольствие начали получать и остальные — весть об очередном «обработанном» посетителе распространялась по административному зданию и дальше с быстротой молнии, а так как наиболее изощренно «обрабатывались» самые наглые и твердолобые, остальные, не столь нахальные и поэтому раньше оказывавшиеся в последних рядах, быстро оценили преимущества нового порядка и следовали ему в основном добровольно.

Решающими в установлении и упрочении новых требований явились три последовавших одно за другим события. Первым быстро разнесся слух о том, что я требую выкладывать полную информацию о себе и о цели визита даже тогда, когда директора в кабинете нет. При этом сначала устраиваю допрос, а уже потом сообщаю, что шеф отсутствует. Эта весть вызвала негодование у некоторых особо самоуверенных господ.

Второе событие состояло в том, что когда один из таких недовольных моим самоуправством посетителей попытался пробиться в кабинет силой, попросту оттеснив меня в сторону, я его вежливо предупредила, что во время обучения в школе посещала секцию карате и с радостью ему это продемонстрирую, а присутствующие будут свидетелями, что действовала я исключительно в целях самозащиты, ведь все видели, как он меня толкнул. Присутствующие — а таковых набралось несколько человек, причем большая часть из них торчала в приемной из любопытства, — предпочли благоразумно промолчать, но не отрывали от нас жадных взглядов. Посетитель — потом я узнала, что он был не только на рынке, но и в городе важной шишкой, — побагровел, но после секундного замешательства ретировался и больше ни в этот, ни на следующий день не появлялся, а присылал своего помощника.

Замешательство его было вызвано еще и тем, что незаметно для окружающих я не замедлила подтвердить свою угрозу действием: аккуратно, но очень чувствительно погрузив пальчик в болевую точку на его руке. Боль при этом он должен был испытать адскую, но со стороны казалось, что я лишь нежно поддерживаю его под локоток, поэтому факт физического насилия остался нашей маленькой тайной.

Третье событие поставило окончательную точку в утверждении нового порядка. Часа в четыре, когда я уже и в самом деле начала потихоньку звереть, а ноги гудели, как после затянувшегося марш-броска — присесть мне за весь день удалось лишь минут на пятнадцать во время обеденного перерыва, — в приемную ввалился Валерий Борисович Глухов собственной персоной.