«О, это было одно из сладчайших чтений в моей жизни!» — вспоминает БН.

Любопытна ещё одна деталь в том же октябрьском послании. Аркадий разобрался, наконец, с местными причудами почты в отношении военных, местонахождение которых — 6-й километр Елизовского тракта — строго засекречено, и теперь объясняет брату, что бессмысленно слать телеграммы и даже письма на почтамт — только на номер части и лучше заказным — надёжнее. Но всё равно идти они будут в Москву дней десять, а из Москвы — не меньше месяца — хоть авиапочтой, хоть голубиной. С этим надо смириться, потому что Камчатка — это вам не Петергоф.

Однако продолжим тему литературную. В 1953-м он уже не просто пишет практически каждый день — он начинает подсчитывать, с какой скоростью пишет, то есть явно вырабатывает в себе профессионализм.

Общая тетрадка в линейку открывается стихотворением «Чёрный Остров» (28 ноября 1952 года).

Похоже на перевод с японского, но скорее просто стилизация под впечатлением совсем недавнего цунами. В любом случае после этого стихотворения и сомнений не остаётся, что был он в те страшные дни не только на Парамушире, но и на Шумшу — самом северном острове в Курильской гряде, то есть самом близком к Камчатке.

Дальше в той же тетрадке идёт рассказ «Первые», датированный мартом, потом неоконченная повесть «Сальто-мортале» (июнь 1953-го) и в самом конце на отдельной страничке вот такой планчик:

Там, где перечислены пьесы, цифры даны по-японски. Любил он так поразвлечься. Но главное, смысл этих цифр не совсем понятен, как, впрочем, и смысл крестиков слева от названий.

К сожалению, среди тетрадей, потерявших обложки, среди стопочек листов, сцепленных скрепками, среди разрозненных, выдранных, мятых страниц и даже узеньких полосок-обрывков — в той самой папке, которую описывают АБС в «Хромой судьбе», удалось найти не все перечисленные произведения. Возможно, какие-то из них уже просто не существуют в природе, другие, даст бог, ещё найдутся, но в любом случае, изучение такого архива — дело литературоведа, а не биографа. Для меня же было просто безумно интересно прочесть все эти карандашные и чернильные наброски, помогающие проникнуться его настроением, его взглядом на мир, его чувствами того времени, понять, как зарождались именно тогда, не побоюсь этого слова, великие замыслы.

А замыслов было уже не счесть — и у Аркадия, и у Бориса. Они в тот период начинают регулярно поругивать друг друга, подсказывать друг другу что-то, помогать друг другу, подталкивать к новым мыслям… У них уже многое получается, и они знают наверняка, что рано или поздно получится всё, абсолютно всё, надо только работать — не по вдохновению, а профессионально, заставляя себя каждый день выдавать определённое количество текста. Ну и конечно, надо придумать, найти способ, научиться проталкивать сделанное в печать. Потому что профессионалы не пишут в стол. Они думают уже и об этом. И они чувствуют, определённо чувствуют приближение скорых перемен. Сформулировать это, назвать словами невозможно — ведь ничего не происходит — ничего! — всё по-прежнему, но именно тогда, в январе-феврале 1953-го что-то необъяснимое и радостное зарождается словно бы в самой природе.

И наступает 5 марта. День, совершенно особенный в истории всей страны, он оказывается очень значительным и в биографии АБС. Письмо, написанное Аркадием брату именно в этот день, хочется процитировать здесь достаточно полно и прокомментировать достаточно подробно.

Ну, во-первых, немаленькое это письмо начинается с длинного и весьма серьёзного рассуждения о литературных планах. И легко видеть по тону, что тема эта для братьев уже почти дежурная. Во-вторых, именно 5 марта Аркадий впервые внятно формулирует идею будущей «Страны багровых туч», так как наброски к ней уже сделаны и не раз, но в отличие от предыдущих писем осени 1952-го, ему теперь ясно в чем проблема.