– Наверняка, – согласился я. Стакан в моей руке был пуст. Я не помнил, как выпил остаток его содержимого; но алкоголь в некоторой степени снял усталость и напряжение. Я встал, снова подошел к бару и вернулся с полным стаканом, в то время как Падма молча ждал. – Конечно, я понимаю. Вы думаете, что заметили здесь историческую тенденцию; и не хотите вмешиваться, боясь ее нарушить. Изящное оправдание тому, чтобы ничего не делать.

– Это не оправдание, Том. – И на этот раз в его голосе прозвучала некая глубокая нота, которая на мгновение очистила мой разум от паров бренди и заставила меня взглянуть на него. – Я не говорил, что не собираюсь ничего предпринимать в данной ситуации. Я говорю, что ничего не могу сделать. Даже если бы я попытался – это было бы бесполезно. Не только для вас эта ситуация чересчур тяжела: для всех остальных тоже.

– Как вы это узнаете, если не попытаетесь? – спросил я. – Хотелось бы увидеть вашу попытку и результат. Тогда, вероятно, я бы вам поверил.

– Том, вы можете поднять меня с этого кресла?

Я посмотрел на него. Я не дорсаец, но достаточно велик для моей планеты. В данном случае это означало, что я был на голову выше Падмы и, вероятно, на четверть тяжелее. Кроме того, я моложе его и всю жизнь старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Я вполне мог бы поднять кого‑либо, равного мне по весу, с этого кресла без особого труда, а Падма был еще легче.

– Если только вы не привязаны, – заявил я.

– Я не привязан. – Он на мгновение встал, потом снова сел. – Попробуйте меня поднять, Том.

Я поставил стакан, подошел к креслу. Обхватив Падму под мышками, я попытался его поднять.

Но мне не удалось даже сдвинуть экзота с места. Даже если бы он был каменной статуей в натуральную величину, я и то мог бы рассчитывать на большее.

Наконец я сдался.

– Сколько вы весите? – поинтересовался я, отдышавшись.

– Не больше, чем вы думаете. Сядьте, Том. – (Я сел.) – Пусть это вас не беспокоит. Это, конечно, трюк. Нет, не механический, а физиологический.

– Встаньте, – потребовал я. – Дайте мне еще раз попробовать.

Он встал. Я попытался. Он был все так же неподвижен.

– А теперь, – предложил он, когда я во второй раз сдался, – попробуйте снова; и вы обнаружите, что можете меня поднять.

Я вытер лоб, обхватил его руками и изо всех сил потянул вверх, в результате чего чуть не подбросил его к потолку.

– Видите? – сказал он, снова садясь. – Так же как я знал, что вы не сможете меня поднять, пока я вам не позволю, я знаю, что не в состоянии изменить ход событий на Сент‑Мари. Но это можете сделать вы.

– Я? – Я уставился на него, затем взорвался: – Тогда, ради всего святого, скажите, как?

Он медленно покачал головой.

– Мне очень жаль, Том, – сказал он. – Но я лишь знаю, что, выраженная в терминах онтогенетики, здешняя ситуация показывает, что вы являетесь центральной фигурой. С вашей помощью сосредоточенные здесь силы, подталкиваемые к разрушительным действиям другой столь же центральной фигурой, могут быть возвращены на основной путь исторического развития с минимумом потерь. Я говорю вам это для того, чтобы, зная это, вы могли воспользоваться имеющимися у вас возможностями.

С этими словами он встал и направился к двери.

– Подождите! – крикнул я, и он остановился, на мгновение обернувшись. – Та, другая центральная фигура – кто это?

Падма снова покачал головой.

– Знание этого не принесет вам пользы, – сказал он. – Я даю вам слово, что сейчас он далеко и сюда не вернется.