|
Огненная цепочка пробегала через страну, с некоторых городищ свет был виден за десятки километров. Через час-два вся Жемайтия знала, что началась очередная война. Женщин, стариков и детей уводили в дремучий лес, прятали в самых труднопроходимых болотах. Иногда в таких отрядах спасавшихся вообще не было мужчин — женщины сами умели найти тропки в глубь лесов и болот. Мужчины взбирались на пильякалнисы, и рыцарям приходилось вести трудную, опасную осаду каждого рукотворного холма. За это время к ставке великого князя стягивались войска, и уже регулярная армия наносила удары захватчикам».
Так что воевать было возможно. Можно было восставать уже в приморских городах типа Маракеша, можно было бить немногочисленных плантаторов уже в Америке. Реальное массовое сопротивление сделало бы «черное рабство» невероятно опасным и экономически бессмысленным. Можете ли вы себе представить, дорогой читатель, славянок, которые просили бы турка сделать им смуглого ребеночка? С трудом? А в странах Вест-Индии, в Центральной Америке темнокожие женщины еще совсем недавно, вплоть до 1950-х годов, просили европейцев сделать им мулатика. Простите… а зачем им свобода, этим милейшим чернокожим дамам? Что они с ней делать будут? Я не оправдываю системы рабовладения и работорговли. Как и почти для всех современных людей, мне дика сама мысль владения людьми как вещами. Но, во-первых, рабство существует не потому, что кто-то хочет быть рабовладельцем, а пока кто-то согласен быть рабом. Рабовладельца делает сам раб. Если рабство в крови, в костном мозге, человек будет рабом независимо от обстоятельств. Во-вторых, шествие рабовладения по Земле остановили сами же европейцы. Сначала — в самой Европе. Потом и в колониальных странах. Малоизвестная деталь: и Российская империя уничтожила рабство на Кавказе и в Средней Азии, и Британская империя искоренила рабовладение в Индии. В Африке не искоренили… На что, видимо, есть свои причины. И в Америке рабство извели европейцы. Негры поразительно мало сопротивлялись рабовладению. Только очень немногие из них осознанно боролись с рабством. Не с европейцами, а именно с рабством как таковым. Эти немногие, как человек трагической судьбы Туссен-Лувертюр, как темнокожий публицист Уокер, это те негры, которых и африканцами уже не назовешь. Созревшие плоды ассимиляции, это скорее европейцы с темной кожей. То есть кожа у них может быть какого угодно цвета, а волосы могут курчавиться, сколько им самим и их обладателям хочется, но душа у этих «негров» — белая. Могучий зов великой европейской цивилизации прозвучал для них, и они пошли на этот зов. Трагедия и Лувертюра, и Уокера, и многих других именно в том, что их всегда чересчур мало, единицы. Собраться в свое особенное общество «чернокожих европейцев» им трудно, именно потому, что их слишком мало. Европейцы могут и не принять «новых негров» из-за дурацких расовых предрассудков. А «свои» не понимают этих «неправильных» негров. В том числе и потому не понимают, что отмена рабства им вовсе не кажется важной. Большая часть движений рабов-африканцев направлена вовсе не против рабства. Это не революции за изменение общественного строя. Это чисто племенные движения за то, чтобы истребить господствующее племя и самим сесть на его место. То-то генералы Туссена-Лувертюра так легко его предали, а потом построили на Гаити совершенно чудовищное общество, причудливый гибрид Африки со всем худшим, что только нашлось в Европе. С сатанистскими культами вуду, с людоедством, чудовищным развратом, с зомби, массовой безотцовщиной, рабством и работорговлей. Общество устрашающего комплекса неполноценности с «графиней Котлетой» и «герцогом Пюре». Это потому, что бедняги — потомки рабов? Да, и 90 % современных русских — тоже потомки крепостных. И я |
