Бликли почесал колено. Ему не хотелось сознаваться, что последние аргументы Найджела во многом выбили у него почву из-под ног. Все же он предпринял отчаянную попытку восстановить утраченное равновесие.

– Может, вы и правы, сэр. Но вспомните, автор писем говорил что-то такое насчет того, чтобы О’Брайан не лишил его радости мести, совершив самоубийство. Но кажется, это-то мистер О’Брайан и сделал.

– Хорошая мысль, Бликли. Да, у О’Брайана могло бы хватить чувства юмора, чтобы таким образом поломать планы огнедышащего мистера Икс. Но я в это не верю. К тому же неужели вы не понимаете, что, скорее всего, Икс нарочно приписал эту фразу насчет самоубийства; в его планы входило совершить убийство под видом самоубийства, а мы, наивные создания, должны были в это поверить.

– Все это очень остроумно, мистер Стрейнджуэйс, – упрямо гнул свое Бликли, – да только, если будет позволено так выразиться, высосано из пальца. Никаких доказательств, сэр.

Найджел вскочил, подошел к сейфу, поставил на него чашку с кофе и принялся размахивать ложкой прямо перед носом у суперинтенданта.

– Ладно, пусть так, но что вы скажете на это? Если О’Брайан собирался покончить с собой, зачем, зачем, зачем он просил меня приехать и помочь ему остановить потенциального убийцу? Если хочешь свести счеты с жизнью, зачем беспокоиться и мешать тому, кто готов поработать за тебя?

Этот аргумент впечатлил Бликли.

– Да, сэр, тут есть над чем пораскинуть мозгами. Но разве не может быть так, что он все же собирался покончить с собой, но не хотел, чтобы тот, кто ему угрожал, увильнул бы от наказания?

– На мой взгляд, это маловероятно. А зачем весь этот театр с пистолетом на поясе и якобы ночевкой в доме… ах да, совсем забыл. – И Найджел рассказал суперинтенданту о придуманной О’Брайаном уловке со спальней для отвода глаз. – Ну и скажите мне, во имя Баха, Бетховена и Брамса, зачем хлопотать, зачем принимать такие меры предосторожности против смерти, если ее-то, смерти, как раз и жаждешь?

– Э-э, я не знаю тех джентльменов, чьи имена вы только что перечислили, – осторожно признался Бликли, – но согласен, что несуразица получается. Но только зачем он убийцу-то к себе подпустил, коли не хотел своей смерти, а ведь к груди-то ему приставили его собственный пистолет, между прочим. И как, – усы его воинственно встопорщились, – убийца на обратном пути умудрился следов на снегу не оставить. Все это против смысла, сэр, вот что я вам скажу.

– Это должен быть тот, кого он менее всего мог заподозрить, – задумчиво проговорил Найджел, – и все же странная это история. Ведь он и устроил-то этот прием лишь потому, что подозревал кого-то, либо даже всех своих приглашенных.

– Как вас понять, сэр? – вскинулся суперинтендант.

– Извините. Все это время я говорил так, будто вам известно столько же, сколько и мне. – И Найджел бегло пересказал все, что услышал от О’Брайана о завещании и проекте нового аэроплана. – Так что, как видите, мотивов хватает. Есть и еще один, о котором О’Брайан и не задумывался. Вспомнимте-ка, что миссис Грант говорила про Лючию Трейл. Вышло так, что мне стало точно известно: она была его любовницей, то есть Лючия, конечно, а не миссис Грант. – Бликли громко хохотнул, но тут же напустил на себя официальный вид. – Лючия уговаривала О’Брайана пустить ее в ту ночь к себе, а он, по каким-то причинам, от свидания уклонился: мол, мягко стелешь да жестко спать, или как там это говорится.