— Вы любите природу? — спросила она вдруг, быстро повернув головку и взглянув на него тем дружелюбным, любопытным и мягким взглядом, который, как звенящий голосок, даётся только молодым девушкам.

— Да… природа… конечно… — пробормотал Авдей. — Конечно… вечером приятно гулять, хотя, признаться, я солдат, и нежности не по моей части.

Лучков часто повторял, что он «солдат». Настало небольшое молчание. Маша продолжала глядеть на луг.

«Не уйти ли? — подумал Авдей. — Вот вздор! Смелей!..» — Марья Сергеевна… — заговорил он довольно твёрдым голосом.

Маша обернулась к нему.

— Извините меня, — начал он как бы шутя, — но позвольте, с моей стороны, узнать, что вы думаете обо мне, чувствуете ли какое-нибудь… этакое… расположение к моей особе?

«Боже мой, как он неловок!» — сказала про себя Маша. — Знаете ли вы, господин Лучков, — отвечала она ему с улыбкой, — что не всегда легко дать решительный ответ на решительный вопрос?

— Однако…

— Да на что вам?

— Да я, помилуйте, желаю знать…

— Но… Правда ли, что вы большой дуэлист? Скажите, правда ли, промолвила Маша с робким любопытством, — говорят, вы уже не одного человека убили?

— Случалось, — равнодушно возразил Авдей и погладил усы.

Маша пристально посмотрела на него.

— Вот этой рукой… — прошептала она.

Между тем кровь разгорелась в Лучкове. Уже более четверти часа молодая хорошенькая девушка вертелась перед ним…

— Марья Сергеевна, — заговорил он опять резким и странным голосом, — вы теперь знаете мои чувства, знаете, зачем я желал вас видеть… Вы были столько добры… Скажите же и вы мне наконец, чего я могу надеяться…

Маша вертела в руках полевую гвоздику… Она взглянула сбоку на Лучкова, покраснела, улыбнулась, сказала: «Какие вы пустяки говорите», — и подала ему цветок.

Авдей схватил еёе за руку.

— Итак, вы меня любите! — воскликнул он.

Маша вся похолодела от испуга. Она не думала признаваться Авдею в любви; она сама ещё наверное не знала, любит ли она его, и вот уж он её предупреждает, насильно заставляет высказаться — стало быть, он её не понимает… Эта мысль быстрее молнии сверкнула в голове Маши. Она никак не ожидала такой скорой развязки… Маша, как любопытный ребёнок, целый день себя спрашивала: «Неужели Лучков меня любит?», — мечтала о приятной вечерней прогулке, почтительных и нежных речах, мысленно кокетничала, приучала к себе дикаря, позволяла при прощанье поцеловать свою руку… и вместо того…

Вместо того она вдруг почувствовала у себя на щеке жёсткие усы Авдея…

— Будемте счастливы, — шептал он, — ведь только есть одно счастье на земле!..

Маша вздрогнула, с ужасом отбежала в сторону и, вся бледная, остановилась, опираясь рукой о берёзу. Авдей смешался страшно.

— Извините меня, — бормотал он, подвигаясь к ней, — я, право, не думал…

Маша молча, во все глаза, глядела на него… Неприятная улыбка кривила его губы… красные пятна выступили на его лице…

— Чего же вы боитесь? — продолжал он, — велика важность? Ведь между нами уже всё… того…

Маша молчала.

— Ну, полноте!.. что за глупости? это только так…

Лучков протянул к ней руку…

Маша вспомнила Кистера, его «берегитесь», замерла от страха и довольно визгливым голосом закричала:

— Танюша!

Из-за орехового куста вынырнуло круглое лицо горничной… Авдей потерялся совершенно.