О Боже. Сабина быстро отвела взгляд от глаз старой женщины — и вся ее решимость улетучилась. Как она может что-либо рассказать? Сабина сознавала, что миссис Ферфакс очень любит своего внука Рода и, несмотря на заметное улучшение здоровья, не вынесет правды о том, что он украл одно из ее любимых украшений.

— Я… — беспомощно начала Сабина и опустила глаза на свою левую руку с обручальным кольцом, — я…

И вдруг рука Йорка нашла и сжала ее ладонь. Сабина подняла на него взгляд и, в изумлении, уже не могла отвести… забыв на мгновение обо всех остальных в столовой. Сабина не знала, что ожидала увидеть в темной глубине его глаз: может быть, раздражение, если он сумел прочесть ее мысли и понял, что сейчас, под конец ужина, она готова открыть его семье всю правду. Но чем дольше Сабина смотрела в эти глаза, тем больше убеждалась, что в них не было раздражения. А было только понимание и тепло.

Сабина не могла поверить… Она же знает Йорка — упрямый, неуступчивый человек. А сейчас он был нежным! Сабина почувствовала, как жаркая волна румянца прилила к ее щекам, когда в следующий момент — момент полного понимания, словно он чувствовал все, что с ней происходило, — Йорк поднес ее руку к своим губам и поцеловал.

Ее сердце было готово выскочить из груди. Сабина смотрела на Йорка, и он смотрел ей в глаза, и казалось, что никого больше на свете не существует.

Но в комнате, кроме них, были другие. Какой-то легкий шорох заставил Сабину очнуться. Она взглянула на мать Йорка, чьи глаза слегка затуманились, потом на бабушку, которая смотрела так же…

Сабина выдернула руку из его ладони и почувствовала страшное смущение, когда Йорк просто сказал:

— Вы же знаете, как это иногда бывает, — словно объяснял этот момент нежности к ней. И, несмотря на то, что и это изображение взаимной любви тоже было ложью, Сабина чувствовала себя настолько потрясенной, что промолчала. А Йорк уже предлагал матери: — Пожалуй, с праздничным ужином пока подождем. — И, повернувшись к бабушке, покачал головой: — Не думаю, что твой доктор одобрит такое позднее бодрствование, Пебби.

— Сейчас всего девять часов, — сердито ответила его бабушка. — Но, — добавила она с улыбкой, — сегодня был такой чудесный день. Не стоит мне портить его переутомлением.

— Я провожу тебя наверх, — предложила ее дочь. Когда миссис Ферфакс вышла из комнаты в сопровождении Доротеи Макиннон, Сабина осталась в столовой с Йорком и его отцом.

Сабина была готова умолять Эммета Макиннона, чтобы он ни словом не обмолвился с ее отцом, если они вдруг столкнутся в гольф-клубе, но ее так смутил Йорк, поцеловав ей руку, что она не могла придумать, как бы потактичнее начать этот разговор.

Вскоре вернулась Доротея Макиннон, и отец Йорка заметил, что если они хотят попасть в Суррей до полуночи, то им лучше выехать сейчас. Йорк и Сабина вышли на стоянку, чтобы проводить его родителей.

— Всего доброго, Сабина. Сегодня был изумительный вечер, — улыбнулась мать Йорка и, непомерно усугубив чувство вины Сабины, порывисто обняла ее и поцеловала в щеку.

— Добро пожаловать в нашу семью, дорогая, — тепло сказал Эммет Макиннон и тоже поцеловал ее.

Силы ее были на пределе. И как только машина родителей Йорка выехала на дорогу, Сабина повернулась и пошла в дом. Она была смущена, она запуталась во лжи. И говорить сегодня с Йорком ей совсем не хотелось.

Йорк, как видно, тоже не имел особого желания с ней разговаривать. Он не пытался ее задерживать, и она быстро прошла через холл к лестнице. Сабина была уверена, что Йорк поднимется не раньше, чем закроет все двери на ночь.