— Что, кто-то упал? — Мартина пришла посмотреть, в чем дело.

— Господи, Солнышко? Дикси, ты его уронила? — закричала мама.

Она неслась через прихожую, её длинные чёрные волосы развевались на бегу, а большие груди чуть не выскакивали из ночной рубашки.

— С Солнышком ничего не случилось, мама. Я его держу. Это дяде Брюсу плохо — и все из-за меня! — Я разревелась.

— Не… из-за… тебя, — выдавил Брюс, по-прежнему согнутый пополам.

— Нет, из-за меня. Это я запихала подгузник в столик Рошель!

— Что ты сделала? — сказала Рошель. — Как ты могла, Дикси? Какая подлость!

— Заткнись, Рошель, помоги мне лучше втащить твой поганый столик наверх, пока я его не уронила, — сказала Джуд.

— Брюс, дружище, как вы себя чувствуете? — сказала мама. — Вам, пожалуй, надо отдохнуть.

Брюс попытался окончательно стряхнуть с себя проклятый подгузник — и снова застонал.

— Боюсь… что у меня… нет выбора, — выдохнул он. — Я не могу двинуться!

— Что? Как это не можете? — сказала мама. — Мы вас сейчас поставим на ноги. Мартина, пролезь там к Джуд и Рошель и помоги его поднять.

— Я не могу ничего поднимать, — сказала Мартина.

— Давайте я! Держитесь за мою руку, дядя Брюс! — Я счистила остатки подгузника с его волос и взяла его за обе руки. — Ну, попробуйте встать.

— Сейчас, малышка. Подожди минутку… дай отдышаться. А потом посмотрим… сможешь ли ты… поставить глупого старого дядю… обратно на ноги.

Я подождала. Все мы подождали. Брюс напрягся изо всех сил, так что на лбу у него выступили капли пота, но встать он не мог. Он вообще не мог двинуться с места.

Джуд и Мартина присели над ним на ступеньках. Мы с мамой нервно расхаживали по прихожей внизу. Рошель наверху громыхала своей мебелью, расставляя её по комнате.

— Джуд, пойди сюда, помоги! Я решила поставить кровать вон в тот угол.

— Отвяжись, Рошель. Если бы ты приложила свои драгоценные ручки, чтобы втащить своё барахло наверх, бедный Брюс не лежал бы тут сейчас калекой, — сказала Джуд.

— Не говори «калека», а то можно подумать, что это на всю жизнь, — сказала мама. Она подошла к Брюсу. — И что же с вами теперь делать, приятель? Так и останетесь лежать тут на лестнице вместо коврика?

— Я не нарочно, — пробормотал Брюс.

— Ну так шевелитесь, дружок, — сказала мама. — Девочки, помогите мне его поднять.

— Не надо, мама, ты ему сделаешь больно.

— Дикси, не может же он здесь оставаться. Давайте, Брюс, держитесь за мою руку.

Мы потянули, Брюс застонал. Мы приналегли, Брюс заорал благим матом. Распрямить мы его не могли, но кое-как разогнули наполовину, повернув на живот. Медленно-медленно он стал сползать по ступенькам вниз, как не умеющий ходить ребёнок. Добравшись наконец до прихожей, он опустился на пол, по-прежнему не разгибаясь.

— Вставайте, — сказала мама.

— Рад бы, да не могу, — сказал Брюс.