Евгений Сухов. Бриллиантовый крест медвежатникаМедвежатник – 3
От пристани до Тайницкой башни по пути следования государыни была расстелена ковровая дорожка, и первые же шаги императрицы по земле Казанской сопровождались торжественным и многоголосым перезвоном всех городских церквей. Встречать великую гостью вышла на берег реки Казанки вся губернская и городская головка, духовенство, купечество, мастеровой люд и выборные крестьяне с образами и хоругвями. Отстояв вечерню в главном городском храме – кафедральном соборе во имя Благовещения Пречистой Богородицы, с паперти коего сам митрополит Лаврентий согнал всех калек, нищих и пропившихся до исподнего питухов, – Екатерина поехала к дому купца, промышленника и городского головы Ивана Дряблова, где ей и предстояло остановиться. Весь следующий день она принимала делегации губернских дворян, купцов и именитых людей, а мая 28-го числа высочайше соблаговолила посетить Казанский Богородицкий девичий монастырь. Собиралась императрица долго и вышла наконец, когда солнце уже клонилось за полдень. У парадного подъезда ее ждала шестерка великолепных лошадей и золоченая карета с замысловатой деревянной резьбой, в том числе и на колесах, обитых медным листом с картинками из жизни херувимов. Поддерживаемая под локоток форейторами, императрица уселась в карету, на запятки встали два дюжих гвардейских офицера, и экипаж тронулся, держа путь в Богородицкий монастырь. Смиренно отстояв молебствие в окружении Христовых невест и послушниц, Екатерина подошла к знаменитой на всю Россию чудотворной иконе Казанской Божией Матери, не перебивая, выслушала рассказ монастырской настоятельницы о явлении святого образа и им сотворенных чудесах по части исцеления человечьих недугов и, верно расчувствовавшись, сорвала со своей прически корону и протянула ее настоятельнице. – Фот, фозмите, – произнесла императрица, коверкая русские слова. – Сие ест мой тар фашей опители. – Господи да Боже мой, – повалилась ей в ноги настоятельница. – Да за что же благодать-то нам такая! Повелев настоятельнице встать, императрица последовала на выход, сопровождаемая монашенками и послушницами. Настоятельница, обливаясь благостными слезами и держа корону императрицы на вытянутых руках, прощаясь с вседержавнейшей, еле вымолвила: – Мы сей дар ваш, государыня, на вторую ризу устроим, чтобы аккурат над венчиком Божией Матери корона ваша воссияла. Мы… мы… – Она не выдержала и зарыдала в голос. Императрица, благосклонно кивнув ей на прощанье, вышла из Богородицкого храма к толпившейся у входа свите. А в руках плачущей настоятельницы осталась небольшая, размером с крупное яблоко, корона, еще четверть часа назад украшавшая прическу матери и хранительницы России. На сей золотой короне имелось 479 бриллиантов, 100 алмазов и около 1200 иных драгоценных каменьев…
В ДОРОГЕ ЗА КОРОНОЙ
ПАРОХОД «НИАГАРА»
– Мы не опаздываем? – спросила барышня, одарив своего спутника нежным взглядом. – Нет, дорогая, – мягко улыбнулся мужчина, взглянув на золотые наручные часы. – До отхода «Ниагары» еще четверть часа. Смотрелись они великолепно. Он, немного выше среднего роста, с небольшой бородкой и аккуратными усиками с легкой рыжинкой, несомненно, был либо банкиром, либо преуспевающим промышленником, а она являла высший и желанный тип супруги, любящей и любимой. Неведомо было, прожила она на этом свете четверть века или чуть более, но ее изумрудного цвета глаза по-прежнему смотрели на мир с детской восторженностью. Завидев важную персону, подскочил стюард в куцем форменном пиджачке, похожем на фрак с оторванными фалдами, и, нимало не сомневаясь, что сия пара, конечно, едет первым классом, спросил только, показывая на два их огромных чемодана и дорожный саквояж: – У вас какой нумер? – Седьмой, – ответил господин и добавил: – Саквояж оставьте, я донесу его сам. |
