– За Мари хлопотать удумали? Пустое. Князь не послушает вас, он никого не слушает. Но коль желаете, я поспособствую вам. О! Я выиграла! Еще партию?

Я согласился, играл без желания, проиграл пятнадцать рублей. А думал о Мари – еще об одной загубленной судьбе.

Наутро сам поехал к Спиридону Никодимовичу.

– Сделайте же что-нибудь! – взывал я к нему. – Так же нельзя! Погибли люди, а убийца до сих пор не найден.

– Сядьте, сядьте, – кисло предложил он. – Вовремя приехали – я уже хотел послать за вами. Вы часто бываете у баронессы фон Раух?

– Разумеется, часто. Я вел наблюдения за ее окружением.

– Похвально, – недовольно покривился он, не поинтересовавшись результатами моих наблюдений. – Не представите ли меня ей? В знатные дома просто так не проникнуть, а мне хотелось бы непринужденности. Не вызывать же благородную даму в нашу канцелярию, какая уж тут непринужденность! А с вами мое появление в ее доме будет уместно и непринужденно. И хорошо бы попасть в день приема.

– Да хоть сегодня, – сказал я. – А как мне вас представить?

– Как есть, так и говорите. А что баронесса, не просила ли у вас денег?

– Просила. К злополучному колье она желает заказать серьги. Я не сумасшедший – отдавать даме двадцать пять тыщ…

– А вы дайте. Коль не жаль.

– Боюсь, не отдаст.

– Ну, не давайте. А то бы взяли расписочку… Это весьма приятно – поставить обольстительную даму в зависимость. Глядишь, и она уж смотрит благосклонно, сахарно улыбается, дает повод… Ух, Влас Евграфович, в молодости я со многими женщинами… кх, ммм…

Признаюсь, он меня раздражал недосказанностью. Разумеется, не по поводу женщин в его молодости. Но, предположив, что Никодим Спиридонович что-то замыслил и что, может быть, дело сдвинется с мертвой точки, я решил во всем ему помогать и заехал за ним вечером.

У Агнессы Федотовны гостей было немного – человек пять. В общем, те, кто обычно бывал, и среди них Сосницкий и Белозерский. Барон фон Раух отвратительно музицировал, стуча ногтями по клавишам, благо хоть тихо. Новое лицо вызвало неподдельный интерес, так как всем стало любопытно, из-за чего же застрелился граф Свешников и виновен ли он в убийствах. Один Белозерский не проявил интереса – наверняка из-за сестры, но Никодим Спиридонович ни разу не упомянул ее имя.

– Я понимаю ваш интерес к данному делу, – говорил он. – Граф Свешников для многих остался загадкой. Но открою один секрет. Он не убивал семью ювелира. К сожалению, мы слишком поздно узнали об этом и не смогли предотвратить его смерть.

– Да что вы! А кто же убил? – заговорили гости хором. Оторвался от рояля и барон.

– Неизвестно покуда, – ответил он, отпивая чаю. – Да не волнуйтесь, господа, полагаю, скоро нам удастся отыскать настоящего преступника.

– Вы напали на след? – спросила Агнесса Федотовна.

– Почти, – хитро улыбнулся он ей. – Видите ли, сударыня, рано или поздно преступление перестает быть тайной. Как бы умно ни построил интригу преступник, он всегда сделает ошибку. Одну. Но роковую. Так и с графом Свешниковым случилось. Арсений Сергеевич зашел в дом ювелира после выстрелов, и тому есть два свидетеля.

– Что вы говорите! – обрадовалась Агнесса Федотовна. – И кто же свидетели? Да скажите же, ведь графа Свешникова уж нет на свете, теперь-то чего их скрывать?

– Графа-то нет, – лукаво сказал Никодим Спиридонович, – а убийца есть.