Сделав это открытие, Берти очень обрадовался. Значит, Изабель такая же женщина, как и все остальные, и на нее должны подействовать те же приемы. Зима в Аркрофт-Хаузе обещала быть очень интересной...

— Блюдце двигается, — вполголоса произнесла Леонарда.

Все глаза немедленно устремились на столовый прибор, белевший в полумраке. Блюдце действительно немного дернулось, но тут же вновь затихло.

— Вы слишком несерьезны, — раздраженно сказала леди Элизабет. От ее проницательного взгляда не укрылись ухмылки Берти. Старший внук порой ужасно действовал ей на нервы своим легкомысленным поведением.

Сама леди Элизабет всю жизнь была серьезна. Без тени улыбки она выходила замуж и растила детей. Смех казался ей чем-то совершенно ненужным, поэтому излишняя веселость Берти часто выводила ее из себя. Другое дело Джеймс...

Джеймс Аркрофт был любимцем бабушки. В отличие от легкомысленного брата он рос задумчивым, внимательным ребенком. В школе и университете его очень хвалили, но, получив образование, он не стал работать, а посвятил себя любимому делу — истории. Одно время Джеймс даже был членом нескольких исторических и археологических обществ, но потом отошел от них, предпочитая проводить научные изыскания в одиночку. Усилиями старшего брата семья ни в чем не нуждалась, и Джеймс мог заниматься наукой сколько душе его было угодно.

Леди Элизабет только приветствовала уединенный образ жизни младшего внука, более того, она даже настаивала, чтобы Джеймс как можно больше времени проводил в кругу семьи. В нем она видела настоящего потомка графов Кентских, с подобающим истинному аристократу складом ума и характера. Она сокрушалась про себя тому, что не Джеймс — наследник титула, а этот клоун Берти, который только и знает, что гоняется за юбками. То, что Берти содержит всю семью, в расчет не принималось...

Подобные настроения бабушки, которая фактически вырастила братьев, ни для кого секретом не являлись. Однако Берти относился к этому снисходительно и никогда не отказывал ни бабушке, ни брату в их маленьких просьбах.

— Пора, — громко провозгласила леди Элизабет. — Соединим энергию наших душ и позовем к себе обитателей загробного мира.

Тотчас все сидящие за столом взялись за руки. А Берти, который, несмотря на свое легкомыслие, считался прекрасным медиумом, вместе с леди Элизабет дотронулся до блюдца. Больше не было обмена веселыми улыбками и многозначительными взглядами. Всех охватило некое мистическое предчувствие, которое иногда посещает впечатлительных людей, да еще собравшихся в старинном замке, где до сих пор можно было встретить привидение...

Блюдце зашевелилось, стрелка дрогнула, легкий порыв ветра поколебал пламя свечей, словно и вправду в гостиную влетел бесплотный дух. Изабель вздрогнула. У нее были крепкие нервы, но это уже слишком...

— Дух Эдуарда Аркрофта, моего покойного супруга, ты ли здесь? — продолжала леди Элизабет.

Все знали, что она помешана на потустороннем общении с мужем, который ушел в мир иной около пятнадцати лет тому назад. Берти постоянно шутил по этому поводу, вызывая улыбку даже на лице непреклонной Кэтрин Уильямс, верной подруги и компаньонки леди Элизабет.

Все удивлялись этой странной дружбе. Кэтрин было всего сорок лет, и никто не понимал, что заставляет ее проводить почти все свободное время с семидесятилетней леди Элизабет. Берти часто приставал к Кэтрин с расспросами, но ей всегда удавалось отшутиться. В конце концов, ее оставили в покое, и она стала неотъемлемой частью зим в Аркрофт-Хаузе. Летом леди Маргарет обычно уезжала к морю, а Кэтрин растворялась в воздухе, намекнув, что ей необходимо проведать родственников. В начале декабря она снова появлялась в Аркрофт-Хаузе. Берти только радовался тому, что в доме есть посторонние люди, потому что зимой в замке было скучновато...

Но только не в этот раз.