|
«Учитывая, какое положение досталось Екатерине в наследство, можно сказать, что к 1766 г. она сумела поднять престиж России в Европе до беспрецедентно высокого уровня, – подчеркивала исследовательница. – Императрица преодолела изоляцию, к которой привел страну Петр III; союзные договоры связали Россию с мощной сухопутной державой – Пруссией и с морской державой – Данией. Екатерина достигла своих целей в Швеции и сохранила торговые связи с Британией, не налагавшие на Россию никаких обязательств. В Польше она возвела на трон того короля, которого ей хотелось». И хотя союзный и торговый договоры не удалось подписать, обе стороны, как российская, так и британская, не оставляли надежд на дальнейшее продолжение переговорного процесса.
Глава четвертая Посол Джон Макартни в борьбе за преференции в торговом договоре
В ту пору Макартни исполнилось 27 лет, а такому неопытному дипломату правительство Великобритании поручило завершить неудачно начатое его предшественником графом Бэкингэмширом важное предприятие: заключить оборонительный и торговый договора с Россией. Возможно, это назначение не обошлось без ходатайства лорда Холланда, который оказывал покровительство молодому Макартни. Как утверждал его биограф Барроу, «почтенный лорд в данном случае руководствовался тем соображением, что красивая наружность Макартни, привлекательные манеры, обходительность и ловкость могли служить немалым ручательством успеха при дворе, где царствующей особой была женщина, и даже привести к большим результатам, чем выдающийся талант без этих преимуществ». На использование слабости Екатерины II к «сильному полу» намекал в своем письме к Макартни и лорд Холланд. «Русская императрица, – писал он, – в том возрасте, который пользуется вашим особенным предпочтением, а я добавлю со своей стороны, что она стареется с каждым днем. Поэтому советую выехать из России, как только вы заметите, что красота ее начинает блекнуть». По прибытии в Петербург Макартни поселился в доме графа Бэкингэмшира, который и посветил его в тонкости придворной жизни Петербурга. В январе 1765 г. посол был официально представлен императрице и великому князю Павлу Петровичу. Поначалу дипломат намеревался произнести свою речь по-английски, но граф Н.И. Панин посоветовал: «двору будет приятнее французский язык», к тому же сама императрица и великий князь будут отвечать ему по-французски. Послу было известно, что Панин, находившийся «в наилучших отношениях» с графом Григорием Орловым, «пользуется особенной милостью императрицы, ибо разделяет ее политические убеждения», а потому он решил поближе сойтись с сановником. В депеше от 29 марта 1768 г. Джордж Макартни извещал госсекретаря графа Сэндвича: «Так как Панин единственный министр, руководящий всем здешним правительством, то я пользуюсь всеми случаями за ним ухаживать, стараюсь вступить с ним в дружбу и заслужить с его стороны хорошее обо мне мнение, и … надеюсь, что старания мои не останутся без успеха». Макартни обратил внимание на то, что Панин, хотя и обладал «огромным состоянием», но был весьма расточителен и «совершенно запутался» со своими финансовыми делами. Дипломату стало «достоверно известно», что императрица намеревалась заплатить долги Панина, чтобы он мог «удалиться с достоинством и не жаловался бы на свою отставку». Однако предположения посла о приближающейся отставке графа оказались преждевременными, и потому ему пришлось вести все переговоры о договорах именно с Паниным. В то же время искренность российского министра и его «частые и торжественные» высказывания дружеского расположения к послу не повлияли на ход переговоров. Главное внимание Макартни предложили уделить заключению торгового договора, который пролонгировал бы действие прежнего, от 1734 г. |
