Радж поправил сползающий с плеча ремень ящика.

– Что это у тебя? – брезгливо спросил учитель, тыча пальцем.

Мальчик вытащил свой нехитрый инструмент.

– Вот это крем, вот щетка для обуви…

– За этот крем тебя и исключили из школы.

Радж не знал, что какой то уважаемый человек, хозяин антикварной лавки, пожаловался директору школы, что некий Радж дурно влияет на его сына: «Я не за то плачу деньги, чтобы моего сына пачкал сапожным кремом сосед по парте».

– Что? – переспросил Радж.

– Тебе здесь больше нечего делать.

– Но, господин учитель, я принес деньги, и если вы прикажете, я никогда больше не буду чистить обувь.

Весь класс засмеялся. Учитель досадливо поморщился: вечно эти бедняки путаются под ногами со своими глупостями.

– Тише, тише.

Радж внезапно все понял.

– Значит, значит я не буду учиться? – Он понурил голову. – А можно, я поговорю с Ритой. Я передам ей подарок, я принес его с собой.

– Нет, нельзя. Рита больше здесь не учится, она переехала в другой город.

Радж в последний раз посмотрел на свою парту. Дети, радуясь неожиданному перерыву в занятиях, смотрели на него, как на глупого клоуна. Рита уехала, она была единственным другом в этой школе. Что ж, теперь ему здесь нечего делать.

Он повернулся и пошел к двери, опустив голову. В коридоре он остановился на минуту, не зная, куда ему теперь идти, и услышал дружный смех своих недавних одноклассников. Должно быть, учитель что то сказал про покинувшего их недостойного ученика, и это всем очень понравилось. Радж коснулся рукой щеки и понял, что плачет. Обильные и горькие, это были последние слезы детства.

Радж вышел на пышущую зноем улицу. Солнце сразу же высушило следы слез, и теперь никто во всем Бомбее не сказал бы, что этот мальчик, будущий мужчина, который сам зарабатывает себе на хлеб, способен так расстраиваться из за насмешек глупых избалованных детей. В городе не одна школа, в какой нибудь найдется место и для него.

Радж поправил на плече ремень от сумки и побежал прочь от теперь совершенно чужого здания. Он решил попытаться увидеть Риту. Вдруг она еще в Бомбее, просто решила не ходить в эту противную школу. Такую ученицу, как Рита, с радостью возьмут куда угодно – даже в колледж без экзаменов. Ведь она такая умница, столько книг прочитала, а по английски говорит ничуть не хуже Энни. Он сам слышал на дне рождения, как мама Энни разговаривала с Ритой, она хоть и очень важная дама, но сама ни слова не может сказать по индийски.

Да, без Риты жизнь была бы куда хуже. Но ведь не могла же она уехать, не оставив Раджу письма. Это было бы не по товарищески, а Рита всегда думает о других.

Вот и ее дом, окруженный высокими узорчатыми решетками. Ворота заперты, но за ними на крошечном стульчике дремлет старик привратник, свесив длинную седую бороду на сложенные руки.

– Господин! Господин! – позвал его Радж, просовывая голову между прутьями.

Звать пришлось долго, сторож никак не хотел просыпаться. Наконец он поднял голову и посмотрел на посетителя.

– Тебе чего? Бегает тут мелюзга всякая, старому человеку отдохнуть нельзя, – заворчал сторож, сводя кустистые брови.

Но Радж видел, что привратник сердится не всерьез, и потому широко ему улыбнулся:

– Вы меня не помните, дедушка? Я друг Риты, я был здесь на дне ее рождения. Раджем меня зовут, Рита, наверное, вам обо мне говорила?

– Рита? Да, может быть, и говорила, Рита столько болтает, что всего не упомнишь, – старик посмотрел на Раджа ласково и спросил. – Ты к Рите пришел?

– Да, дедушка, а она дома?

– Нет, мальчик, уехала наша маленькая хозяйка, в другой город увезли.

Сторож посмотрел на растерянное лицо Раджа и поманил его пальцем.