Этот первый план был прост и безукоризнен. Второй займет многие месяцы, и его успех отнюдь не гарантирован.

– Он хранит большие секреты, не правда ли? – глубокомысленно произнес Тедди.

– Вне сомнения.

– Но мы давно знали об этом?

– Конечно.

Глава 5

Когда разразился скандал, двое из троих детей Бэкмана от него отвернулись. Старший, Нил, писал отцу не реже двух раз в месяц, хотя в первые дни после приговора письма давались ему с большим трудом.

Двадцатипятилетний Нил был свежеиспеченным партнером отцовской фирмы, когда Бэкман оказался за решеткой. Хотя он почти ничего не знал о "Глушилке" и "Нептуне", ФБР все же не спускало с него глаз, а федеральные прокуроры предъявили обвинение и ему.

Джоэл внезапно признал себя виновным главным образом из-за того, что случилось с Джейси Хаббардом, однако принятию этого решения способствовало и преследование сына федеральными властями. В результате судебной сделки все обвинения против Нила были сняты. Когда отец исчез на двадцать лет, Нил был немедленно уволен Карлом Праттом и выдворен из помещения фирмы в сопровождении вооруженных охранников. Само имя Бэкмана стало сущим проклятием, и у Нила не было никакой возможности найти работу в Вашингтоне. Приятель по юридическому факультету, племянник вышедшего в отставку судьи, сделал несколько телефонных звонков, в результате чего Нил оказался в небольшом городке Калпепер, штат Виргиния, получил работу в фирме из пяти человек и был рад, что все так закончилось.

Он всеми силами старался оставаться в тени. Подумывал даже о том, чтобы взять другое имя. Наотрез отказывался говорить об отце. Он безукоризненно выполнял работу, писал завещания и оформлял сделки и в общем отлично вписался в рутинное существование маленького городка. Со временем он познакомился с местной девушкой, женился на ней, и они быстро произвели на свет дочку, вторую внучку Джоэла, единственную, чья фотография была у него в тюрьме.

Об освобождении отца Нил прочитал в "Вашингтон пост". Он в деталях обсудил эту новость с женой и лишь в общих чертах – с партнерами фирмы. История могла вызвать нечто похожее на землетрясение в столице, но Калпепера колебания почвы не достигли. Никому до этого, по всей видимости, не было никакого дела. Нил давно уже не воспринимался как сын Брокера, он был просто Бэкманом, одним из многих адвокатов маленького южного городка.

Некий судья после заседания отвел его в сторонку и спросил:

– Интересно, где прячут вашего старика?

На что Нил со всем почтением ответил:

– Эта тема не принадлежит к числу моих любимых, ваша честь.

На том разговор и кончился.

Казалось бы, в Калпепере ничего не изменилось. Нил занимался своими делами в фирме, словно помилован был человек, к которому он не имел никакого отношения. Он ждал телефонного звонка: отец рано или поздно окажется около телефона-автомата и позвонит.

* * *

Откликнувшись на неоднократные настойчивые просьбы, старшая сестра пустила шапку по кругу и собрала около трех долларов мелочью. Деньги отдали пациенту, по-прежнему именовавшемуся "майор Эрцог", человеку упрямому и раздражительному, чье состояние явно становилось все хуже по причине голодания. Майор Эрцог взял деньги и направился прямиком к автомату, обнаруженному им на втором этаже, где купил три небольшие упаковки кукурузных хлопьев и две баночки томатного соуса. Все это он проглотил за считанные минуты и час спустя побежал в туалет с острым расстройством желудка.

Но зато пропало острое чувство голода и его не напичкали лекарствами, под воздействием которых он наговорил бы массу лишнего.