– Ну… Да. – Кирилл не стал отпираться. – Но это мое личное, из далекого, неведомого вам прошлого. Вероятность того, что мои тревоги окажутся обоснованными, равна нулю. Точнее, почти нулю.

– Так поделись, – предложил Хенрик.

– Этим не так просто поделиться, как вам кажется, – уклончиво ответил Кирилл. – Да и не хочу вам головы чепухой забивать. Ты только скажи мне, Хенрик, чисто моего успокоения ради, тут, в этих местах, могут быть какие-то военные сооружения старого времени?

– Не могут быть, а точно есть, – уверенно заявил Хенрик. – Это же Атлантика, Ла-Манш рядом. Тут во время Второй мировой находились береговые укрепления, форты, командные бункеры. Некоторые потом забросили, некоторые превратили в музеи, некоторые переоборудовали под новые задачи и цели.

– Вот зараза… – зло произнес Кирилл.

– Ты собирался услышать другой ответ?

– Надеялся.

– А что не так с подземными сооружениями?

Кирилл задумался. Солнце садилось в окрашенную алым цветом гряду облаков над океаном. Когда-то считалось, что подобные закаты становятся приметой грядущего кровопролития. На душе стало совсем плохо.

– У меня есть догадка, – нехотя произнес Кирилл. – Она основана на моем личном опыте и опирается на ряд сегодняшних наблюдений. Вы все слышали, как сегодня было сказано «об интересах богов». У меня есть все основания полагать, что это не пустые слова и не иносказательное выражение.

– Ты серьезно, Кир? – удивился Макс. – С каких пор ты стал верить в каких-то богов.

– Не в каких-то. А в совершенно конкретных. Тридцать лет назад мне удалось избежать заражения, укрывшись в военном бункере, построенном на случай ядерной войны. Там началась заваруха, погибла моя мать, и мы с друзьями навсегда покинули убежище. На нас было защитное снаряжение, спасающее от заражения, имелось оно и у хозяев бункера, но никто нас не преследовал, потому что никто не знал, каким образом можно уничтожить заразу, чтобы впустить людей обратно внутрь. Нам, беглецам, казалось, что все оставшиеся обречены быть навечно погребенными под землей или заразиться рано или поздно. Но сейчас я засомневался в этом. Наш бункер мог быть не единственным. Их ведь во время холодной войны понастроили великое множество по всему миру, и в Европе, и в Америке, и в Азии наверняка. Если они придумали какой-то способ обеззараживания, если создали надежное защитное снаряжение, то, в принципе, они могли дожить и до наших дней.

– Размножаясь, в отличие от жителей Готланда, – со вздохом добавил Хенрик.

– И не умирая в двадцать лет, как все остальные, – добавил Макс.

– Завидовать там нечему, – отмахнулся Кирилл. – Самое яркое воспоминание тех дней – это кошмарный, жуткий, судорожный страх заразиться. Не хотел бы я жить с этим страхом семьдесят лет.

– Я бы перетерпел, – пробурчал Джамиль. – За семьдесят лет к чему угодно можно привыкнуть.

– Значит, ты думаешь, что племя диких поклоняется не богам, а живым людям, избежавшим и до сих пор избегающим заражения? – уточнил Макс.

– Да. Дикие действительно могут принимать их за богов, потому что чистые, если так можно выразиться, сохранили в полном объеме все знания цивилизации и многие технологии в каком-то виде.