Скорость у земли, составлявшая триста километров в час, на высоте пять тысяч была уже в пределах четырехсот километров, а на высоте десяти тысяч метров вплотную приблизилась к четырем с половиной сотням километров.

На рассвете, в 07.00, находясь на высоте одиннадцати тысяч метров и в ста километрах западнее острова Эзель, Эндель Пусэп развернул свой самолет на юго-запад, в направлении датского острова Борнхольм. Над ним был сделан еще один поворот, и в воздушное пространство Третьего рейха самолет вошел с севера. Это было сделано для того, чтобы внезапно для ПВО Рейха атаковать наземные цели. Кроме того, в устье Одера, неподалеку от Штеттина, находился один из подлежащих бомбардировке объектов – завод по производству синтетического горячего в Политце.

По мере приближения к побережью Германии редкая кучевая облачность сменилась плотными дождевыми тучами. Нигде внизу не проглядывалось ни клочка воды или суши, так что, с одной стороны, никто не заметил пересекающий рубеж ПВО Германии одиночный советский бомбардировщик. С другой стороны, завод синтетического бензина в Политце, к сожалению, оказался недоступен для применения корректируемых бомб.

Далее, в 08.40 по московскому времени, Пе-8 майора Пусэпа сделал разворот на юго-запад, взяв курс на Магдебург, где располагалось еще одно крупное предприятие по выпуску синтетического горючего. Берлин миновали примерно пятьюдесятью километрами севернее. Плотный облачный покров с вздымающимися там и сям башнями облаков, достигающими стратосферы, наводили на мысль о том, что в столице фашистской Германии сейчас низкая облачность, ветер и, скорее всего, идет проливной дождь.

Над Магдебургом облачность была уже в значительной степени рваной, но все равно видимость для применения корректируемого оружия была недостаточной. Пропустив и эту цель, в 09.15 Эндель Пуэсеп развернул самолет на юго-восток, в сторону Лейпцига и расположенных в его окрестностях четырех заводов синтетического бензина. Чем дальше самолет летел на юг, тем все более рваными и тонкими оказывались облака. А на подходе к Лойне, где располагался один из самых крупных германских заводов по производству синтетического бензина, небо было уже, что называется, миллион на миллион.

Это было то, что надо. Гигантский химический комплекс в Лойне обнаружили с расстояния примерно пятидесяти километров. Штурман-бомбардир Сергей Романов снял чехол с оборудования и включил свою установку, после чего доложил майору Пусэпу, что аппаратура исправна и готова к работе. Пе-8 нацелился на одно из самых крупных зданий в комплексе, опознанном как цех гидрогенизации. Косвенно эти данные подтверждались рядом высоких ректификационных колонн, расположенных неподалеку, где разделялась смесь различных углеводородов, получившаяся в ходе реакции каменноугольной крошки и угольной смолы с водородом при температурах порядка 400–600 градусов Цельсия и давлениях в 200–300 атмосфер.

Раскрылись створки бомболюка, и «Иванушка-толстячок» первый раз глянул вниз с высоты одиннадцати тысяч метров. А там внизу никто еще ничего не подозревал. Огромный заводской комплекс жил своей трудовой жизнью. Построенный из нагромождения кубических сооружений из серого бетона, насквозь пропитанный ядовитыми испарениями и припорошенный угольной пылью, он являлся отрицанием земной красоты. Кроме вольнонаемных немецких рабочих в этом преддверии ада принудительно трудились и заключенные концентрационных лагерей.