Опасения Габриель усилились, когда они вошли в западное крыло замка. Жозе Александер никак не проявляла свою любовь к детям, если вообще испытывала ее, зато критиковала она их по поводу и без повода. Детство Габи провела в тщетных попытках хоть как-то заслужить мамину похвалу, но так этого и не добилась. Несмотря на семь лет, в течение которых она почти не поддерживала контакт с матерью, детское желание угодить ей снова дало о себе знать. Неужели Жозе откажется ее увидеть? Что, если в бреду она не звала своих детей?

Медбрат, седовласый мужчина лет за пятьдесят, встретил их в гостиной. Люк представил его как Ханса.

— Самая упрямая больная, за которой мне приходится ухаживать, — с улыбкой сказал он Габи. — Она недавно приняла лекарство, но у вас есть еще минут пять, пока она не начнет клевать носом, заявляя при этом, что спать не хочет. — Ханс снова улыбнулся и указал рукой на закрытую дверь.

— Спасибо, — поблагодарила его Габриель, чувствуя, как на нее накатывают волны страха. Но не отступать же в последнюю минуту, хотя ее брат и Люк, скорее всего, правы!

— Мне зайти с тобой? — негромко спросил Люк.

— Нет, — тут же возразила она. Не хватало только, чтобы он стал свидетелем ее унижения! С другой стороны, возможно, именно его присутствие заставит мать держаться хотя бы в рамках приличий. — Да.

— Так нет или да? — уточнил он с легкой усмешкой.

Их взгляды встретились, и первой отвела глаза Габриель:

— Да.

— Не больше чем на пару минут, — предупредил их Ханс.

— Спасибо.

Собравшись с духом, Габи открыла дверь и вошла. В комнате было тепло. И полутемно, так как солнечным лучам приходилось пробиваться через плотные занавеси. Большую часть комнаты занимала кровать. Она была так велика, что лежащая в ней женщина казалась совсем маленькой.

Семь лет назад волосы Жозе Александер были черны как вороново крыло и ниспадали почти до талии. Сейчас волосы были коротко подстрижены, и в них появились седые пряди, но она по-прежнему была самой красивой женщиной из всех, с кем приходилось встречаться Габриель. Глаза Жозе — потрясающие глаза глубокого синего цвета, прежде зорко следившие за всем, — были закрыты. Габриель была довольна этой крошечной передышкой, так как она давала ей время хотя бы немного совладать со своими эмоциями.

— Жозе, — негромко позвал Люк. — Простите, что мы зашли так поздно, но к вам гостья.

Ресницы Жозе дрогнули. Она медленно открыла глаза. Ее взгляд сфокусировался на Люке, затем на застывшей рядом с ним Габи. С ее губ сорвался вздох. Затем она снова закрыла газа и отвернулась от посетителей.

Глаза Габриель защипало от слез, она произнесла чуть срывающимся голосом:

— Привет, мама.

— Тебе не нужно было приезжать, — по-прежнему не глядя на нее, заявила Жозе.

— Ты не первая, кто мне говорит об этом. — Габриель метнула взгляд на Люка. Его лицо было таким же выразительным, как камни, из которых был возведен замок. — Мне сообщили, что ты больна.

— Ничего серьезного.

С этим утверждением можно было поспорить — Жозе казалась очень слабой и хрупкой.

— Я привезла тебе подарок. — Габи вытащила из сумки альбом с фотографиями, который она готовила с болью в сердце. Раф убил бы ее, если бы знал, как много в альбоме его фотографий. Именно поэтому Габриель ничего ему не сказала. — Я подумала, что хотя бы из любопытства ты посмотришь, как мы с Рафом поживали все эти годы. Мы приобрели заброшенный виноградник и вдохнули в него новую жизнь. Думаю, мы неплохо преуспели, главным образом потому, что Раф — блестящий бизнесмен.