Машина у Стива была хорошая, вот только тормоза никуда не годились. Каждый раз, когда в них попадала вода, они отказывали – все четыре. Я спросил Миллета, сколько он отдал за машину.
– Тридцать две тысячи долларов, – буркнул Стив.
Если мне когда-нибудь удастся заработать бешеные деньги, я все равно остановлю свой выбор на американской машине. За тридцать две тысячи я смогу приобрести себе восемь "кадиллаков". А уж у "кадиллаков", если нажимаешь на тормоза, то они срабатывают.
– Сколько ты должен Глэду?
Он потряс бутылкой виски, открыл ее и отпил глоток.
– Несколько долларов, – ответил он. – А почему ты спрашиваешь? Или студия запретила мне и в карты играть?
Я хотел ответить, что киностудии совершенно наплевать, чем он занимается. А если они не продлят с ним контракта, то им вообще будет наплевать на него. Но я промолчал, считая, что в данный момент у Миллета и без того довольно неприятностей.
– Откуда я знаю, – пожал я плечами. – Просто Глэд заявил, что ты ему должен деньги, вот я и поинтересовался.
– Всего несколько долларов, – ответил Стив и снова приложился к бутылке.
Я отобрал у него виски, завинтил пробку и положил между нами на сиденье.
– Оставь виски в покое. Или ты считаешь, что твои дела и без того недостаточно плохие?
"Казанова" закокетничал.
– Могли бы быть и хуже. Строго между нами: на последней неделе я подписал новый договор. И Блисс пробьет его за известную сумму, разумеется. Так что меня ценят.
– Понятно, – кивнул я. Более подробно я не хотел с ним обсуждать эту тему, пока не переговорю с Блиссом. Плата за услуги не была чем-то новым в кинобизнесе. Такое явление наблюдалось еще с тех пор, как Гриффит снимал свой фильм "Рождение нации". Но вот то, что Блисс испытывал денежные затруднения, я не знал. Будучи главным адвокатом "Консолидейтед Пикчерз", он слыл богатым человеком. Правда, дела у всей кинопромышленности уже были не так хороши, как прежде.
Я немного снизил скорость. Дорога просматривалась не более чем в двадцать футов. Во всем районе шел холодный, пронизывающий дождь, а тучи были грязно-бурого цвета. На дорогах практически прекратилось всякое движение. Начинало светать.
Я спросил Миллета, имеется ли отопление в его машине. Он кивнул и нажал кнопку. Отопление работало исправно – у меня быстро согрелись ноги.
– Как поживает Салли? – спросил Миллет.
– Оставь Салли в покое, – буркнул я. Мы как раз въезжали в ворота Саула Блисса.
Блисс называл свой дом Ранчо Комплето. Здесь, за пределами города, почти у каждого было ранчо. У Блисса имелось пять тысяч квадратных ярдов земли, окруженных плотным проволочным забором, по которому вились розовые кусты. Когда я вышел из машины, терпкий аромат роз ударил меня буквально наотмашь.
Миллет спросил, может ли он пойти со мной. Я ответил, что будет лучше, если он останется в машине. Позвонив в дверь, я вспомнил о бутылке, но было уже слишком поздно. За время моего разговора с Блиссом Стив успеет напиться как следует.
Дверь открыл сам Саул Блисс. На нем был черно-зеленый утренний халат. В мешках под глазами смог бы уместиться весь пищевой запас небольшого магазина продовольственных товаров.
– О, это вы! – сказал он. – Чертова погода. Входите!
Я ступил на довольно дорогой ковер. С меня струилась вода. Саул вытянул из переполненной пепельницы потухшую сигару и снова ее раскурил.
– Ну, кого забрали за курение марихуаны? И в чьих апартаментах? И куда их всех заперла полиция?
– На этот раз дело много хуже, Саул, – сказал я. |