— Ну, мы все-таки друзья, — начинает возражать она.

— Это не значит, что мы не можем подойти к отдельно взятому вопросу с профессиональной точки зрения. И, боюсь, я буду вынужден настоять на своем.

Он произносит это с такой серьезностью, что она чувствует, как нехотя расплывается в улыбке:

— Неужели настоишь?

— Да.

И тогда она сдается:

— Ну что ж, хорошо.

Он протягивает ей руку для пожатия, сделка завершена. Ее сердце бьется так громко, думает она, что он, наверное, тоже это слышит. Восемь сотен в месяц.

Он с улыбкой допивает чай. Затем поднимает на нее взгляд из-под бровей.

— Ты уверена, что это удачная идея?

— А почему бы и нет?

Он молчит в ответ. В ней зарождается ужасное чувство: это потому, что он прекрасно понимает, как она сходит по нему с ума.

— Обещаю, я не буду громить коттедж или устраивать шумные вечеринки без твоего участия, — говорит он.

— А я обещаю, что не буду заставлять тебя чистить выгребную яму, — отвечает она. У него теплая рука и твердое рукопожатие.

Вот так все и начинается.

Эйден

Когда с чаем покончено, она предлагает показать тебе остальные комнаты в доме. Ты соглашаешься. Тебе нужно все увидеть, чтобы наглядно понять, где она живет, спит, работает. Как она проводит свои дни. Что еще важнее, тебе надо как-то поддержать разговор. Ты не ожидал, что будет так неловко.

Сара показывает дорогу из просторной кухни в гостиную, раза в два меньше по площади, здесь стоит большой угловой диван, и сквозь белое покрывало заметно, что он довольно потертый. Когда один из псов запрыгивает в угол с вмятиной, точно соответствующей его параметрам, ты понимаешь — покрывало расстелили в твою честь. Она кричит на пса, чтобы тот слез, и он подчиняется с выражением недоумения на морде. В углу у нее стоит маленький телевизор, и одну из стен полностью занимает шкаф с книгами. Тебе нравится такое соотношение, как и все, о чем оно свидетельствует.

Кроме гостиной, есть оранжерея и зимний сад. Еще внизу находится туалет с душем и подсобное помещение с отдельной дверью на улицу.

— В коттедже стоит стиральная машина, — замечает Сара. — Но если тебе понадобится высушить какие-нибудь вещи, всегда можешь принести их сюда.

— Спасибо, — отвечаешь ты, пытаясь представить, как станешь приносить сюда корзину с бельем, когда ее не будет. Или когда она будет здесь.

— Дверь обычно не запирается, — говорит она.

Ты смотришь на нее вопросительным взглядом.

— Я никогда не беспокоилась на это счет. Не думаю, что здесь вообще кто-нибудь закрывает двери на замок.

Она показывает дорогу вверх по узкой лестнице на второй этаж. Ты отвлекаешься от ее задницы в узких джинсах на первом плане и переводишь взгляд на развешанные по стенам рисунки. Это ее иллюстрации к «Поросенку из сахарной ваты», ее первой и самой успешной книги. Она получала премии и за последующую серию. Иллюстрации кажутся намного ярче самих книг, и ты говоришь ей об этом.

— Ты так считаешь? — отзывается она с лестничной площадки. — Мне кажется, я давно перестала обращать на них внимание.

Ты присоединяешься к ней на втором этаже. Дом построили на склоне, и он явно старый с покатыми полами и низкими потолками. Она показывает тебе две из пяти спален, одна из которых, по всей вероятности, принадлежит ее уехавшей дочери Китти, которая сейчас должна учиться в университете. А что там с сыном, Луисом? Кажется, теперь здесь нет его комнаты.