Тем не менее Саре больше не хочется оставаться здесь; она хочет быть дома с Китти. Сара начинает спускаться с холма, подзывая собак, глядя на собственный дом, где горят все окна второго этажа; дом кажется таким ярким и радостным!

И тут она замирает.

Окно ванной горит, и она со всей ясностью видит, как Китти стоит возле ванной и высыпает полный пакет, по всей видимости, грязной одежды в корзину для стирки. Оскар появляется у нее из-за спины, обхватывает ее за талию. Китти, повернувшись, целует его.

Эйден ошибся, думает она; Оскару она тоже нравится. Просто он пока что испытывает стеснение и поэтому не показывает своих чувств.

Саре должно быть некомфортно следить за ними, совершенно ясно она понимает, что они не подозревают о ее присутствии, но по какой-то причине не может оторваться. Оба полностью одеты, целуются — нужно признать, довольно серьезно, — однако ей приятно видеть Китти счастливой и Оскара влюбленным. Потом они поворачиваются и уходят, а свет внезапно гаснет, оставляя черный квадрат окна.

Заклятие спадает, и Сара вздрагивает.

Она была в плохом настроении. Это понятно, я чувствовал, как недовольство пульсировало в ней волнами. С женщинами всегда так, они меняются как ветер, пытаясь тебя одурачить; сейчас улыбаются тебе, а через секунду делают каменное лицо — ты наговорил чего-то не того.

Я хотел ей сказать: «Ты не имеешь права так относиться ко мне».

Думаешь, я не знаю людей, хотелось мне сказать, не вижу сквозь их маски всю ложь, все попытки что-то скрыть? Ну так вот, я вижу. Меня не было долгое время, и я видел такие вещи, которых ты представить не можешь; видел, как люди относятся друг к другу.

Я храню твои секреты, так мне хотелось сказать ей. Я тебя знаю. Я знаю о тебе все, знаю, какие мысли не дают тебе спать по ночам, мне известны все твои заботы, обиды, глупые ничтожнейшие комплексы. Я знаю, отчего ты плачешь. Знаю, с каким стоном ты кончаешь.

Я надежно храню все твои секреты в глубинах моего сознания, и знаешь что? Они дают мне власть. Делают меня жестче.

Мне хотелось трахнуть ее прямо там, на месте, а потом бросить на машину, трахать ее так жестко, чтобы все остальное вылетело у нее из головы. Надо было настоять, и она бы на все согласилась. Она нуждается в этом, ей нужно, чтобы кто-то говорил, что ей делать.

Но пока я могу позволить ей думать, будто это все ее идея и она сама принимает решения. Буду играть в ее ничтожную игру.

Я могу подождать.

Веселье начнется, когда я возьму все в свои руки, как только все ее секреты будут вынесены на всеобщее обозрение.

Если бы она только знала.

Сара

Сара лежит без сна, прислушиваясь.

В доме полная тишина. Сара бросает взгляд на часы на прикроватной тумбочке. Почти полвторого.

Задается вопросом, что могло ее разбудить, и переворачивается в кровати, потому что ни с того ни с сего возникает ощущение сквозняка, дуновения, движения; но ничего нет. Дверь в коридор все еще заперта так же, как она ее оставила. Шторы она держит открытыми, чтобы просыпаться с приходом утра, но сейчас лишь луна светит в ее окно и отбрасывает яркие светлые блики на одеяло. Сара прислушивается, не доносятся ли какие-нибудь звуки из спальни Китти, думая, что, вероятно, ее разбудило что-то оттуда; однако по-прежнему ничего не слышит, даже храп.

Сара закрывает глаза, переворачивается и натягивает одеяло до подбородка.

Она ждет.

Но бесполезно: ей больше не хочется спать. Может, всему виной проведенный с Эйденом час накануне; она все не уходила и болтала с Китти и Оскаром, надеясь, что они не хотят, чтобы она первой отправилась в постель. Между тем Китти выпила достаточно вина и устала, поэтому Сару не удивило то, что дочь уже до одиннадцати отправилась наверх. Нужно отдать должное Оскару, он задержался ненадолго, как бы решив поинтересоваться у Сары, где ему позволено спать.