– А вы с ним знакомы? – Ира искоса поглядела на молодого человека.

В первый момент от смущения она почти не рассмотрела его, но чем больше девушка вглядывалась в незнакомца, тем более симпатичным он ей казался. Высокий, худощавый, с темными волосами и карими глазами.

– Я знаком с ним с самого рождения. Разумеется, с моего рождения. – Парень улыбнулся и вдруг стал похож на «могиканина». – Константин Юрьевич мой горячо любимый дед. Кстати, позвольте представиться… Артем.

– Ира. – Она снова смутилась. – Я здесь случайно…

– Да, – кивнул Артем. – Я вас видел там, под аркой. Вы, кажется, писали. Очень красиво все это выглядело. Уголок старой Москвы, ненастье, и девушка рисует. Идеальная завязка для романа. Будь у меня, как у деда, способности к литературе, я бы обязательно взялся за книгу с таким вот началом. Но, увы! По натуре я не творец прекрасного, а лишь его ценитель. – Глаза Артема подернулись легкой поволокой. – Впрочем, оставим лирику. Благоволите подождать немного, и я принесу чаю.

Последние слова он произнес уже на ходу, так что Ира даже не успела отказаться. Больше всего ей сейчас хотелось потихоньку удрать из магазинчика. И зал, и публика в нем, а главное, дед с внуком представлялись ей пугающе необыкновенными. Никто из Ириных знакомых так себя не вел, так не разговаривал. Однако попросту взять и смыться теперь уже выходило неловко. Ее приветливо встретили, были так внимательны. Наконец, когда Ира совсем решилась удрать, вернулся Артем с двумя чашками чаю и тарелкой пирожных.

– Вот и я. Позвольте представить: самый лучший, самый крепкий чай. Они там за границей ни в Европе, ни в Америке, ни в Австралии чаю заварить не умеют. В нашем семействе чай – своего рода ритуал. Им только дед занимается, никому не доверяет. Он ведь один черный признает, без молока и разных добавок. – Артем отхлебнул. – Фруктовые и травяные сорта фальшивым сбитнем именует.

Ира решила, что, уж коли влипла, нужно вести себя по возможности светски и спокойно.

– Давно в России? – Она сделала глоток.

– Первый раз я оказался здесь в шестнадцать лет и с той поры навещаю Москву каждый год.

Наконец Ира поняла, что необычного было в речи Артема. Он изъяснялся очень литературно и немного странно выговаривал слова. Кажется, ей это понравилось.

– Здорово вы по-русски говорите, совсем без акцента.

– Тут целиком заслуга моей мамы и деда. Меня отдали в русскую школу да и сами немало занимались со мной.

– Тема, ты не представишь меня? – Перед ними вырос дед Артема.

– С удовольствием. Вот, Ира, прошу любить и жаловать. Мой дед Константин Юрьевич. – Старик слегка поклонился. – А это, дедушка, моя новая знакомая Ирина. Она художник.

– Очень приятно. – Константин Юрьевич дружелюбно улыбнулся, но руку не протянул. – Мою матушку, царствие ей небесное, тоже звали Ириной. Она жила здесь, в Зачатьевском. После гимназии училась на высших архитектурных курсах для женщин.

3

Уже ложась спать, Ира сама себя спрашивала: как это она, именно она, настолько расхрабрилась, что приняла приглашение Артема и очутилась сначала в такси, а потом и в квартире совершенно незнакомых людей. Эмигрантский дом удивил ее настолько, что она и думать забыла об опрометчивости своего поступка.

Прямо напротив входа Ира увидела полочку с иконами, а под ними зажженную лампадку, на стенах пожелтевшие фотографии гимназистов и гимназисток, офицеров и купцов.