Покачнулась и дохнула всею свежестью весны,
Забелела благовонно ткань воздушной белизны.
Наклонилась, и, объята дрожью легкою, она
Вся внимает, как ей звонко без конца поет струна.
Это кто же? Та, в ком нежность, с тем, кто хочет ей владеть?
С кем вдвоем цвести желанно и заткать мгновенье в сеть?
Нет, другое. Это только в сладком млении своем,
В вешнем вихре ветка вишни в перекличке со шмелем.
Ночная бабочка
Белая бабочка сказки полночной
С полным доверьем мне на руку села,
Зыбятся усики дрожью урочной,
Все в ней загадочно, четко и смело.
Я наклоняюсь, и вот мне не странно
Тайно беседовать с малым созданьем,
Ей теплота человека желанна,
Я упоен белокрылым свиданьем.
Осень
Вот они, мерзлые глыбы,
Серого цвета земля.
Трав перекручены сгибы,
Холод их сжал, шевеля.
Бешено носится ветер.
Дождь. За слезою слеза.
Смотрит мне зябнущий сеттер
С недоуменьем в глаза.
Кто же охотиться может,
Если исчезла вся дичь?
Холод кусает и гложет,
Ветер заводит свой клич.
Будет он снежные тучи
К белой забаве скликать.
Тканью обрывно-линючей
Смотрит унылая гать.
Неверности
Стало много красных яблок,
И брусника весела.
Жмется к ветке синий зяблик,
Мыслит: где бы взять тепла?
Весь лесной багряный округ
Наряжается в пожар.
В бледном небе долгий оклик,
Журавлей летит базар. |