Осень в желтых листьях, в нежной позолоте

         Медленно колдует. Что нам суждено?

         Разве мы узнаем? Разве разгадаем?

         Будем ждать, что чары улыбнутся нам.

         Пляска мертвых листьев завершится маем.

         Лютики засветят снова по лугам.

         Даже и сегодня… Ум предав заботе,

         Шел я хмурый, скучный по лесной глуши,

         Вдруг на самой тропке, да на повороте,

         Красный цвет мелькнул мне в ласковой тиши.

         Спелая рябина прямо предо мною,

         Алая калина тут же рядом с ней.

         Мы нарвем ветвей их на зиму с тобою,

         Пред окном повесим комнатки твоей.

         Прилетит снегирь смешной и неуклюжий,

         Раза два чирикнет, клюнет – да и прочь.

         И метель завоет, всё затянет стужей,

         Но зимой, пред лампой, так уютна ночь.

         И пока на всполье будут свисты вьюги,

         Сон тебя овеет грезой голубой.

         «Милый, что я вижу! Лютики на луге!

         Хороводы травок! Ах, и я с тобой!»

Зима

         Поля затянуты недвижной пеленой,

         Пушисто-белыми снегами.

         Как будто навсегда простился мир с весной,

         С ее цветками и листками.

         Окован звонкий ключ. Он у зимы в плену.

         Одна метель поет, рыдая.

         Но солнце любит круг. Оно хранит весну.

         Опять вернется молодая.

         Она пошла бродить в чужих краях,

         Чтоб мир изведал сновиденья,

         Чтоб видел он во сне, что он лежит в снегах

         И вьюгу слушает – как пенье.

Из книги «Злые чары»

1906

Долго ночь меркнет; заря свет запала; мгла поля покрыла; кровавые зори свет поведают; черные тучи с моря идут; хотят прикрыти четыре солнца; а в них трепещут синие молнии.

    «Слово о полку Игореве»

Зов

         Я овеян дыханьями многих морей,

         Я склонялся над срывами гор,

         Я молился ветрам: «О, скорее, скорей!»,

         Я во всем уходил на простор.