Белый магистр оказался на высоте: с невозмутимым видом вытирал носовым платком вино со своего белоснежного наряда. Местная бурда (кислое балованное винцо) стекало с его лба, капало с носа.

Развалившись на стуле, я с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как магистр приводит себя в порядок, а потом мановением руки выбил из-под него стул и заставил прогуляться до ближайшей стены.

Избавившись от заклинания молчания (светлый не удосужился сплести, как следует, будто для человека сделал), тихо, но, зная, что меня услышат, произнёс:

— Не смейте мне указывать.

Магистр поднялся на ноги и снял магические путы. Нахмурился, а потом наградил меня скупыми хлопками.

— Тяжёлый у вас характер, сеньор Азарх, но вам придётся себя перебороть. Вы сопроводите барона Энерста Новена до Аторрея и позаботитесь о его безопасности.

— Тулур к его услугам!

— Вы уезжали вдвоём и вернётесь вдвоём. И это не обсуждается. Я прибавлю триста золотых.

— Мне надоели ваши просьбы. Использовать себя я больше не позволю. Хватит! У вас завались светлых — вот их и гоняйте. Благодарю за заботу, но вашим должником себя не считаю.

В этот раз он попробовал остановить меня иначе. Позволил дойти до двери, а потом, будто размышляя вслух, произнёс:

— Тёмные слишком много возомнили о себе. Мы оказываем им милость, терпим рядом с собой, даже выражаем благодарность, а они отказываются от обязательств, забывая о семьях…

Провокация не сработала — я ушёл. Заседлал лошадь, закинул себя в седло и…приготовился выстоять бой с бывшими спутниками. Солдаты не желали меня выпускать.

Настроение было препаршивое, поэтому безо всякого предупреждения создал нордан.

— Лэрзен, пожалуйста, не надо. Поговорите со мной.

Смельчаком оказался Тулур. Придерживаясь за дверной косяк, он слегка покачивался. М-дя, что с ним сделал Арвил, если светлый в таком состоянии? А ведь ему Белый магистр уделил куда больше внимания. Меня, вроде как, убили, а выгляжу куда лучше.

Переговорщик из него вышел хороший: уломал меня остаться. Так вежливо, с дифирамбами, превозношением моих способностей, незаменимых в таком местечке, как Аторрей. Даже извинился за Белого магистра. Словом, нордан я втянул обратно, лошадь расседлал.

От Тулура узнал много интересно о ловушке, в которой мы участвовали: ему-то во всех подробностях вчера рассказали, а мне — так, по мелочи.

Долго этого Арвила пытались прижучить — всё никак. Подсидеть Белого магистра хотел, занять его место. А император светлых всё никак умирать не желал или уходить в отставку. Нет, Арвил не желал его убить — у светлых такое не принято, только в крайних случаях, — а вот силы лишить и заточить где-нибудь — за милую душу.

Тот артефакт оказался главной ценностью светлых, чем-то вроде реликвии. Возможностей — куча, чуть ли не мёртвых из могил без некромантов поднимает. Разумеется, его владельцем может быть только Белый магистр, самый сильный из светлых магов. Сильный благодаря этой штучке, дарованной когда-то арк знает кому Светоносным (видимо, тогда этот бог ещё так не ненавидел подданных Тьхери, потому как я спокойно держал его в руках), и знаменитому посоху. Украсть последний невозможно: как известно, владелец должен отдать его добровольно, но понятие добровольности растяжимо. Победи кто магистра в честном (и не очень) поединке — получи приз. Вот Арвил и решил испытать судьбу.

Нас троих, к слову, в живых остаться не должно было — не планировалось. Обещая золотые горы, Белый магистр исходил из этого. Потом, правда, передумал, заявив, что мы обязаны явиться в столицу на судебный процесс. Но моё проклятие, подкреплённое обрядом Тёмной печати одной ночью, когда Тулур и Новен дрыхли, а мне вот не спалось и дело довести до конца хотелось, спутало все карты.