Постоянно лихорадочно оглядывалась: не появился ли племянник? Мне не хотелось навсегда умереть ради него. Ради детей — да, ни минуты бы не думала, не просила воскрешать, а тут… Меня подвели родственные чувства и жалость. До сих пор всем сочувствую.

Хорошо Лэрзену с его мировоззрением, а я… Ладно, утешусь тем, что дом веду хорошо, никто не жаловался.

Нетерпение разрасталось, как снежный ком. Мне казалось, что прошли не минуты — часы.

Ощущение себя тоже изменилось: внутри загулял ветер. Начала отрываться от земли, становилась всё более прозрачной и бесцветной.

Другие души свободно парили над землёй — значит, если и я так буду, то совсем умру.

Подавила малодушный крик: «Лэрзен!» и сама направилась к третьему пределу. Наполовину бежала — наполовину летела, вглядывалась в маски-лица и то и дело звала племянника.

Снова попросила души о помощи — что им стоит? Но согласились немногие, большинство нарочито поджимало губы. Им ведь не тяжело — значит, либо из упрямства, либо из обиды, что их никто не зовёт.

Попутно (всё ещё осталась библиотекарем, которого интересуют знания) резюмировала, что оказалась в «хорошей» части загробного мира, то есть сюда не попадали убийцы, предатели и прочие дурные люди. И магов я не видела — сразу бы выделила в толпе.

Манал! Светоносный, наконец-то!

Попыталась схватить его за руку, забыв, что это невозможно. То же странное ощущение, что с Лэрзено: будто во что-то вязкое погружаешься. Но с мужем я чувствовала тепло, а с племянником — будто трогаешь кусок шёлка.

Он что-то залопотал, удивлялся, почему я здесь, но я не слушала, упрямо гоня великовозрастного оболтуса прочь, к зарослям. Мамины предчувствия вновь пробудились, подсказывая, что время на исходе.

Приходилось расталкивать души. Так как локтями это сделать невозможно, я визжала, изображая сумасшедшую. Манал ничего не понимал, но, к счастью, не отставал.

Заросли, как я и предполагала, стали преградой. Непреодолимой преградой, с которой не помогло справиться и кольцо.

Земля будто взбесилась, волнами пойдя под ногами.

Ветви сплелись горящей стеной. Боль и от её прикосновений я почему-то ощущала — очевидно, она была придумана специально для душ.

Но я не теряла надежды. Велев Маналу держаться за спиной, решительно пошла на штурм непокорных ветвей, стараясь не замечать страданий, которые они причиняли. Тут главное прорваться, перетерпеть…

— Вот ведь идиотка!

Я взвизгнула, когда что-то резко подхватило меня и перетащило через беснующиеся кусты. Они пытались удержать меня, выросли, казалось, до небес, но от соприкосновения с магией осыпались пылью.

— Видимо, ты не зря называешь меня несчастьем, — попыталась вложить в голос всю нежность, но Лэрзен и внимания не обратил.

Не удостоив взглядом, молчаливо оплёл каким-то заклинанием и спокойно, будто кусты были простыми кустами, направился за племянником. Даже обидно стало: меня скрутили, заставили летать, образно говоря, перелезать через стену, а Манала провели через калитку. Лэрзен не церемонился, прожёг дыру в несговорчивой ограде.

Втроём мы направились туда, где, по словам мужа, был выход. Разговаривал он, разумеется, не со мной, в очередной раз начав жестокую игру. Будто я сама себя не корила!

Души не отпускают просто так.

Земля потрескалась, расползлась змеевидными расщелинами, из которых вылезли демоны. Признаться, я предпочла бы вампиров: выглядят дружелюбнее.

Лэрзен среагировал мгновенно, опутав нас с племянников двойной защитой, а сам принял бой.

Манал пытался бежать, но я сдерживала его порывы: здесь намного безопаснее, лучше стоять и не двигаться. Только не переживать не получалось.