– Дэйв, – сказал он, – у нас убийство в проходе у театра на Одиннадцатой улице. Займешься?

– Ладно, – ответил Мерчисон и отключился.

Убийство – обычное явление в этом городе, так к нему и относятся в полиции. Привычная, хорошо отлаженная машина завертелась.

Пока наверху Клинг заводил патрульного и его пленника в дежурку, сержант Мерчисон внизу у пульта сначала доложил об убийстве капитану Фрику, начальнику 87-го участка, затем лейтенанту Бернсу, шефу следственного отдела. Потом он позвонил в отдел убийств, который, в свою очередь, привел в движение механизм нарастающего распространения информации, захвативший полицейскую лабораторию, телеграфное, телефонное и телетайпное бюро в Управлении, судебно-медицинското эксперта, районного прокурора, начальника районной следственной службы, начальника центральной следственной службы и, наконец, самого комиссара полиции. Кому-то взбрело в голову лишить жизни молодую женщину, а в результате – многих сонных людей пришлось вытряхивать из постелей в холодную октябрьскую ночь.

Наверху в дежурке часы на стене показывали 12.30 ночи. Мальчишка, оторвавший двенадцать автомобильных антенн, сидел у стола Берта Клинга. Взглянув на него, Клинг крикнул в канцелярию Мисколо: «Притащи крепкого кофе, только погорячее!»

В другом конце комнаты, в камере для задержанных, пьяный интересовался, где же он, черт возьми, находится. Через какое-то время его отпустят, не забыв предупредить, чтобы он постарался снова не надраться до утра. Но ночь только началась.

* * *

Они прибывали по одному или по два, согревая дыханием руки, сутулясь от колючего холода, выдыхая белые облачка пара. Они сфотографировали девушку, сделали зарисовку места происшествия и, не найдя орудия убийства, стали вокруг тела, размышляя о неожиданной смерти. В этом проходе у театра полицейские были звездами и знаменитостями, а любопытная толпа, скопившаяся на тротуаре, где уже было установлено ограждение, старалась рассмотреть людей с полицейскими жетонами на плащах – опознавательными знаками, без которых никто не отличит обычного человека от полицейского в гражданском.

Прибыли Моноган и Монро из отдела убийств. Они бесстрастно наблюдали за порхающим вокруг убитой девушки ассистентом медэксперта. Оба в черных плащах, черных шарфах и черных шляпах. Выглядели они мощнее Кареллы, который стоял между ними с понурым видом перетренировавшегося спортсмена и страдальческим выражением на лице.

– Наделал он дел, – буркнул Монро.

– Сволочь, – добавил Моноган.

– Вы уже провели опознание?

– Жду, пока закончит медэксперт, – ответил Карелла.

– Надо бы узнать, что она здесь делала. Что это за дверь? – спросил Монро.

– Вход на сцену.

– Думаешь, она актриса?

– Не знаю.

– Ладно, Бог с ним, – махнул рукой Моноган. – Ну что, они там закончили с ее записной книжкой? Давай полистаем. Эй, вам там записная книжка не нужна больше? – крикнул он одному из лаборантов.

– Нет, можете забрать.

– Ну что, Карелла, давай посмотрим.

Лаборант стер кровь с сумочки убитой и передал ее Карелле.

– Пошли к свету, – предложил Монро.

Фонарь с металлическим абажуром висел над дверью. Девушку ударили ножом с такой силой, что брызги крови попали даже на внутреннюю белую сторону абажура.

Кроме записной книжки в сумочке лежало водительское удостоверение, из которого они узнали, что убитая – Мерси Хауэлл, проживавшая на Резерфорд-авеню, 24 лет, 5 футов 3 дюймом роста, цвет глаз – голубой.