Потому что Европа и есть Утопия. Куда более прекрасная и величественная, чем смели воображать Мор и Кампанелла. Просто у любой Утопии есть задворки. У Томаса Мора процветание идеального государства было обеспечено работой каторжников — как и у товарища Сталина.

Это у меня от моей работы глаз замылился — все время короткими перебежками, все время по задворкам этой утопии, по ее сервисным коридорам, и на фасады давно не обращаю внимания. А они есть, эти фасады, и в желтых уютных окошках улыбающиеся люди обнимаются и чаевничают.

Это моя проблема. Моя, а не их.

— Патрик! Ну бросай же!

У меня в руках — желтая тарелка. Не знаю, сколько длится мой стоп-кадр. Посылаю фрисби блондинке — слишком высоко. Джулия подпрыгивает — с нее чуть не сваливаются штаны, — ловит и хохочет.

— Что это?! — Надя зажимает уши.

В уши лезет какой-то жуткий механический вой. Тревога?! Помещение затапливает слепящий белый свет — словно прорвало плотину, которая удерживала сияние сверхновой.

— Внимание! Всем отдыхающим срочно собраться у западного выхода! В здании обнаружена бомба!

И тут же из зазеркалья выскакивают люди в темно-синей полицейской форме — шлемы, жилеты, пистолеты в руках. Выпускают из ящиков какие-то приземистые круглые аппараты вроде домашних уборщиков, те мечутся по траве, фырчат, ищут что-то…

— Всем двигаться к западному выходу! Быстро!

Счастье и покой скомканы и порваны. Вой сирены вздергивает людей за шиворот, пихает их в спины, как кусочки пластилина, сминает их в один липкий шар, катит на запад.

Только мне туда не надо. Мне туда нельзя.

Я должен оставаться у своего выхода — восточного. Сюда сейчас подойдет мой поезд!

Надю и ее приятелей закатывает в разноцветный пластилин, прежде чем я успеваю сказать им «Пока!».

— Что случилось?! — требую я у полицейского, который подгоняет толпу.

— К западным воротам! — орет он на меня.

Лицо у него забрызгано потом. Видно: это не учения, ему страшно.

Выдергиваю из ранца маску Аполлона, сую ему в лицо. Удостоверений нам не положено, но маска заменит любую ксиву. Никто, кроме Бессмертного, такую носить не посмеет. И полицейский об этом знает.

— Предупреждение о теракте… Угрозы. Партия Жизни… Эти ублюдки. Сказали, разнесут Сады Эшера к чертям… Пожалуйста, к западному выходу… Эвакуация.

— Я на задании. Мне нужно тут дождаться поезда…

— Поезда остановлены, пока мы не найдем бомбу. Пожалуйста… В любую секунду тут может… Вы понимаете?!

Партия Жизни. Перешли от слов к делу. Следовало ожидать.

Эти овчарки в погонах уже почти согнали всех в дальний угол. А если террорист в толпе? Если бомба у него? Что за бред?!

Хочу сказать об этом полицейскому, но затыкаюсь на полуслове. Он меня не послушает, и он все равно ничего не решает. И потом, я тут не мир спасаю, у меня свои дела. Поскромнее.

— Мне нужен транспорт! — Я хватаю его за ворот. — Любой!

Вдруг замечаю открытый аэрошлюз, а в проеме — присосавшийся к внешней стене башни полицейский турболет. Оттуда-то они и валят. Вот он, шанс.

— Маршем! — командую я себе.

Отпускаю его и двигаю к аэрошлюзу. По пути натягиваю на себя маску. Меня больше нет; Аполлон за меня. Голова становится легкой, мышцы поют, словно стероидами обколоты. Некоторые считают, что мы носим маски ради анонимности. Чушь. Главное из всего, что они дают, — свобода.

Полицаи при виде Аполлона расступаются и как-то вообще скукоживаются.