Только один человек из лагеря фундаменталистов (мы только что выяснили, что красно-коричневые — лишь современное его воплощение) будет нам полезен после победы и способен создать нечто позитивное в рамках либерализма. Это Сергей Кургинян, не столько режиссер (хотя он один из первых), и не столько политолог (хотя равных ему мало), сколько фантаст и идеалист. Он, безусловно, самый способный и самый честный изо всех наших врагов, но он-то хочет сражаться по законам чести и умеет мечтать. Боюсь, что красные его ликвидируют еще до часа «X», как это сделал Пиночет с несогласными идти на зверства офицерами. То, что личность такого масштаба не на нашей стороне, — это трагедия. Таких трагедий будет много… Брат может восстать на брата, писатель — на писателя, диссидент — на диссидента. С кем сейчас Игорь Огурцов и Леонид Бородин? Увы, не с нами! Это придется выдержать. Через это надо пройти. Мы сожгли свои мосты. Я — в 1969 году, Ельцин — в Беловежской пуще, ДемРоссия — 28 марта, Шапошников — в августе 1991 года.

Моя команда, мои белые шахматные фигуры очень неоднородны. Но есть законы футбола и законы шахматной партии. Этим объясняются все кажущиеся противоречия в моем поведении. Я — еретик, я позволяю себе роскошь говорить всю правду и своим, и чужим. И мне ничего не надо. Таких людей не любят ни свои, ни чужие. Я — волк-одиночка, мне трудно играть в команде, а команде трудно со мной. Они боятся играть со мной на одном поле. Я профессионал, а они еще робкие дилетанты. Это в революционной деятельности, а в политике, должно быть, наоборот. Но политика в футболе бесполезна. Надо забивать голы. Мы не можем честно выиграть выборы. Обмануть и запутать мы можем, но я в этом неспособна участвовать. Как человек я не люблю президента. Однако как футболист я играю с ним в одной команде, а игра идет на гибель или спасение России (может быть, мира). Поэтому мой человеческий и правозащитный пафос мне на поле мало поможет. Я не могу забивать мячи в свои ворота, сейчас это недопустимо. Но при этом я говорю правду, и моя деятельность настолько расходится с моими словами, что вызывает всеобщее удивление, а ДемРоссия боится дать мне слово на своих митингах. Нужно сломать и разрушить существующую власть!

Будет ли это либеральной диктатурой? Едва ли, если будет создан Политсовет из западнических, либеральных сил, который временно заменит парламент, если будет введено прямое действие Декларации прав человека и Пакта о политических и гражданских правах, если будет сохранена и приумножена свобода слова, печати, собраний и митингов. Однако свобода выбирать социализм, коммунизм, фашизм etc. не может быть предоставлена. После настоящего Международного Суда компартию и нацистские организации (ФНС, «Память», РОС, АВН, разные там Соборы) придется запретить (только в плане участия в выборах, не более того). Остальное довершит люстрация. Сопротивление фундаменталистов и люмпенов на этом не прекратится, но оно обретет уголовные формы, и его можно будет легально подавить. Однако на уровне Слова — не Дела — коммунистических и почвеннических протестантов трогать нельзя. Это — табу. Если моя команда сумеет удержаться на уровне бескомпромиссности, не перешагнув черту, за которой — запрещенные приемы, мы выиграем с честью или с честью падем.