|
На ней, кроме едва заметной красноватой бороздки, никаких признаков происшедшего не наблюдалось. – Вам, видно, без сильных ощущений уже и жизнь не в жизнь? Тогда бы уж и маски поснимали. Видно, – вздохнул он, – нельзя таких орлов надолго без дела оставлять. Дичают… – Опять какую-нибудь пакость придумал? – спокойно поинтересовался Шульгин, стягивая промокшую от пота стеганую куртку. Воронцов раздевался молча, ожидая от Антона следующей реплики. – Смотря что ты под этим понимаешь, – форзейль улыбнулся еще шире, словно рекламируя новый сорт зубной пасты. – На мой взгляд, уж кто-кто, а ты ко мне претензий иметь не должен… – Ладно, – сказал Шульгин, вогнав клинок в ножны, – насчет претензий разговор особый, а сейчас мы в душ сходим. После чего, если желаешь, можно и побеседовать… Поподробнее. – За тем и пришел. Я вас в баре подожду. Что пить будете? – Придем – тогда и определимся. Зависимо от настроения. – Чего это ты с ним так сурово, даже слова не сказал? – спросил Дмитрия Шульгин, поворачиваясь под секущими, как шомпола, струями шарового душа. – А так. Для интереса. Я сразу понял, что ему от нас чего-то надо. Вот и пусть анализирует, в каком я настроении и как со мной разговаривать… – Позицию согласовывать будем? Или на интуиции? – Позиция у нас всегда должна быть одна – не позволять держать себя за дураков и не продешевить… – Это понятно, а конкретнее? – Конкретнее я не больше твоего знаю. И гадать не берусь, хоть и чую – пахнет керосином. И скорее для него. – Почему не для нас? Было бы логичнее. – Я его лучше тебя знаю. Если б только нас касалось, он бы без заходов из-за угла обошелся. – О! Без заходов – обошелся. Это что – каламбур? – Скорее просто тавтология. Пошли, что ли? В маленький, примыкающий к раздевалке спортзала бар, терпко пахнущий кожей мебели и обивки стен, женщины не заходили, и Шульгин украсил все свободные вертикали вызывающе эротическими «ню» на стеклянных слайдах в натуральную величину, с подсветкой. Антон ждал друзей, помешивая соломинкой коктейль в высоком стакане и меланхолически рассматривая смуглую красавицу, почему-то решившую прокатиться верхом в одних лишь кружевных чулках и лакированных туфельках на умопомрачительных шпильках. Все остальное у красавицы тоже было умопомрачительное, но наибольший интерес у серьезного зрителя вызывали естественные вопросы: каково ей приходится на рысях в глубоком драгунском седле и как она вообще оказалась в ситуации, похожей на сцену из старого фильма, «Котовский», кажется, где голые красноармейцы атакуют белых в конном строю. – Ну-с, вот и мы, – доложил Шульгин, пока Воронцов переминался у стойки с бутылками, не зная, ограничиться ли пивом или для предстоящей беседы стимулировать себя чем-то поосновательней. – Собственно говоря, Саша, я хотел бы пообщаться с каждым из вас тет-а-тет… – Чего это вдруг? Тайн у нас с капитаном давно друг от друга нет. – Да и у меня нет, тем более вы потом все равно будете мнениями обмениваться. Но просто и мне так проще, и вам тоже… Мало ли что вы при себе оставить захотите… – Кстати, Саш, где-то он прав, – неожиданно поддержал Антона Воронцов. |
