После того как несчастная жертва была готова признаться – в чем угодно, лишь бы прекратился этот кошмар, – писцы и судьи доминиканцев записывали признательные показания обвиняемого, нередко сопровождая их подробным описанием увиденного. Затем обвиняемого уводили в соседнюю комнату и предлагали подтвердить, что признание было сделано «добровольно и без принуждения». Приговоренных к смерти передавали гражданским властям для совершения казни. Будучи христианской организацией, Церковь не казнила – по крайней мере, так она лицемерно заявляла.

Эти допросы позволили доминиканцам собрать огромный архив, содержавший информацию обо всем, с чем они сталкивались. Инквизиция сожгла тысячи людей, обвиненных в ереси, но обычно делалось это после тщательного допроса. Орден всегда стремился сохранить и дополнить эту коллективную память, которая служила основой их власти; прагматичные монахи считали, что «отступник, предавший своих друзей, гораздо полезнее поджаренного трупа».

Инквизиция представляла собой разведывательную организацию тринадцатого века в том смысле, что она обладала огромной и очень сложной для своего времени базой данных. Она допрашивала подозреваемых в ереси, вела подробные записи свидетельских показаний, обвинений и признаний, хранила архивы этих записей таким образом, чтобы любая информация могла быть извлечена из них по прошествии большого отрезка времени. Так, например, одна из таких записей свидетельствует, что женщина, арестованная по подозрению в ереси в 1316 году, уже подвергалась аресту в 1268 году – сорок восемь лет назад. Это было грозное оружие – безжалостная память, служившая укреплению власти Церкви.

Инквизиторы превратились в убийц на службе Церкви – их армия тайных осведомителей, безжалостных палачей и бесстрастных судей действовала именем Христа. Исторический мессия был давно забыт; значение имел лишь Христос Ватикана. Эта вызывавшая умиление распятая фигура стала последним оправданием стремительно увеличивавшегося числа правил и установлений, регулирующих все стороны жизни.

Первая крупная битва была выиграна инквизицией, когда сердце религии катаров было вырвано с кровью, причем жестокость, с которой это было сделано, можно сравнить лишь с жестокостью культа ацтеков в Новом Свете, практиковавших человеческие жертвоприношения. В марте 1244 года религиозный центр катаров, замок Монсе-гюр, пал под ударами осаждавшей его армии. Более двухсот катаров заживо сожгли у подножия холма. Однако инквизиция считала это не концом, а лишь началом новой стадии. В ход пошли архивы и осведомители. Инквизиция была намерена закрепиться на этих землях, чтобы стать опорой власти Рима.

И она осталась там до наших дней. Разумеется, с тех времен инквизиция изменилась: в 1908 году ее переименовали в Священную конгрегацию Священной канцелярии. В 1965 году это учреждение превратилось в Священную конгрегацию доктрины веры – мирное и даже мягкое название для догматичной и косной организации с неизменной ролью, состоящей в том, чтобы поддерживать ортодоксальность веры.

Действующий глава Конгрегации – официально его должность называется «префект», но в действительности это Великий инквизитор – был назначен 13 мая 2005 года; им стал уроженец Калифорнии монсеньор Уильям Левада, бывший архиепископ Сан-Франциско. Его предшественник, кардинал Иозеф Ратцингер, в апреле 2005 года был избран папой римским. Ратцингер откровенно очерчивал доктрину Церкви: никакой гибкости в отношении церковных заповедей.

«Откровение закончилось с Иисусом Христом», – прямо заявлял Ратцингер, бросая открытый вызов тем, кто мог подумать, что истину можно открыть и сегодня. С легкостью забывая о голосовании на Никейском соборе, который обожествил Иисуса, он не допускает и мысли о мирском характере Церкви. «Даже для некоторых богословов, – восклицает он, удивленный их дерзостью, – Церковь представляется человеческим учреждением».