– Павлик, ты меня переоцениваешь, но за комплимент все равно спасибо. Даже настроение немного поднялось.

– Пуляшенька, – кинулся к ней Герман, – ты уже знакома с Игорем Петровичем? Он заглянул к нам в надежде, что я смогу ему помочь в расследовании убийства Вики.

Штыкин кивнул, положил в рот печенье и с аппетитом захрустел.

– Извините, Пульхерия Афанасьевна, не смог удержаться, – виновато сказал он, дожевав печенье, – больно уж оно вкусное. Детство напомнило. Но, к сожалению, мне пора.

– Надо же! Убийство! Случится же такое! – причитал Герман. – А я ничем вам помочь не могу? Какая досада?

Пульхерия пыталась убедить себя, что появление Штыкина в порядке вещей, что просто он хотел поговорить с Германом, но беспокойство росло. Он следует за ней буквально по пятам, почти не оставляя времени на размышления, словно пытается застать врасплох. С другой стороны, что он может узнать у Германа? Тот выглядел несколько уставшим, но вполне спокойным и счастливым. Она подошла к нему и поцеловала.

– Пульхерия Афанасьевна, – сказал Витя, – заставьте Германа Александровича прилечь хоть на минутку. Я лично так устал, что готов несколько суток провести в кровати, а он сам вел машину, не позволил мне. Знали бы вы, сколько мы с ним дел провернули! Вечер был просто отпад! Столько суеты! Только около полуночи освободились, а как рассвело, тут же выехали.

– Витюша молодец! – довольно проговорил Герман. – Один я бы не справился. Думаю, он заслужил хорошую премию! – Он сзади обнял Пульхерию за талию и прижался к ней всем телом. – Главный бухгалтер, вы не против?

Штыкин и Витюша тотчас тактично поднялись с дивана и направились к выходу. Пульхерии на миг показалось, что Игорь Петрович вскочил слишком уж поспешно. Герман пошел их провожать, а когда вернулся, она спросила:

– О чем тебя расспрашивал следователь?

– Только о Вике.

– Надеюсь, ты не сказал ему, что она подняла руку на Гришеньку и наставила ему фингал?

– Об этом речи вообще не было. Мой братец его не интересовал. Ведь он той ночью был с тобой.

– Не было его тут… – пробурчала Пульхерия.

Она с самого начала решила рассказать о мнимом алиби Гриши.

– Не было? Но Игорь Петрович сказал…

– Мы так условились с Александром Николаевичем.

– Но, Пуляша, это же… – Он замолчал, так как в комнату вошла Галина Матвеевна и доложила, что обед готов.

Когда она ушла, Пуля сказала:

– Пойдем, за обедом я тебе все расскажу.

Герман с сомнением взглянул на нее, потом обнял, поцеловал и увлек на тот самый диван, на котором она собиралась наставить ему рога с Никитой Назаровым. Пульхерия чувствовала, что он дрожит, словно был в отъезде несколько месяцев. Странно, но совесть ее не мучила. Никита теперь был для нее миражем, чем-то совершенно нереальным. Герман стал раздевать ее дрожащими от нетерпения руками.

– С ума сошел? Обед остынет. Мне этого Галина Матвеевна никогда не простит. Да и Катя может в любой момент с прогулки вернуться.

– Я по тебе так скучал, Пульсенок. Если бы ты знала, как я мечтал об этом. Я гнал машину, как сумасшедший, в надежде затащить тебя скорее в койку.

– Фу, какой ты вульгарный.

– Мы быстренько, – канючил он, словно маленький ребенок, выпрашивающий мелочь на мороженое.

– Если ты хочешь совокупиться со мной, как кролик, то так и скажи.

– Да, да, именно как кролик.

Он был на все согласен, лишь бы она допустила его до своего тела.