Вечером, когда она сказала Герману, что милиция выследила сожителя Виктории и завтра его привезут в Москву, он в молчаливом недоумении уставился на нее. Несколько секунд до него доходило, какого Никиту Назарова она имеет в виду.

– Это тот Назаров, который когда-то был твоим сожителем?

Слово «сожитель» он произнес с гримасой брезгливого отвращения.

– Ты пока тоже мой сожитель, – огрызнулась она.

– Он убийца?

– Его только подозревают в убийстве, но если он сумеет доказать свое алиби, будет отпущен. Следователь просил меня завтра присутствовать при допросе.

– Не понимаю, причем здесь ты? – В голосе Германа появились недовольные нотки, свидетельствующие о приближающейся ссоре. Он вскочил, подбежал к журнальному столику и стал нервно перебирать газеты.

– Игорь Петрович не хочет беспокоить Александра Николаевича, который просил держать его в курсе дела. Лучше, если кто-то из нас будет непосредственно наблюдать за процессом. Глупо отказываться от такой возможности, – наскоро придумала она себе оправдание. И с невинным видом спросила: – Хочешь, я уступлю это тебе?

– Ну уж нет, уволь! – с испугом отказался Герман.

– Я в первую очередь беспокоюсь о Гришеньке, – вдохновенно врала Пульхерия. – Вдруг он что-то от нас утаил и всплывут новые обстоятельства? Все-таки на сто процентов доверять ему нельзя. А потом я обо всем расскажу Александру Николаевичу.

– Да-да, ты конечно, права, дорогая, – примирительным тоном сказал Герман и с пафосом добавил: – Какая же ты у меня умница. Я не перестаю благодарить небо за то, что оно свело меня с тобой.

– Небо-то здесь при чем? – усмехнулась Пульхерия.

– Ну, не небо… судьбу. Какая разница! Главное, что ты меня поняла.

– Он здесь. Сейчас его приведут. Ждем только адвоката.

– Ему предъявлено обвинение? – с удивлением спросила она.

– По этому поводу мне хотелось бы сначала поговорить с вами.

– Может, мне тоже надо позаботиться об адвокате? – нахмурилась она.

– С вашим алиби об этом можно не беспокоиться, – пожал плечами Штыкин.

Он провел ее в свой кабинет. Вертикальные жалюзи на окне, письменный стол, несгораемый шкаф, у противоположной стены – продавленный диван с подушкой и пледом, на столике в углу чайник, коробка с сахаром и тарелка с заветренными бутербродами. Видно было, что хозяин часто допоздна засиживается на работе, а то и остается ночевать.

Штыкин смущенно засуетился, быстро убрал плед и подушку в стенной шкаф.

– У вас усталый вид, Игорь Петрович, – сочувственно сказала Пульхерия.

– Много работы, – буркнул он, усаживаясь за стол.

Лежащие на столе бумаги и папки он сложил в верхний ящик стола и запер его на ключ, потом скрестил пальцы рук и внимательно взглянул на нее.

– Мы не теряли времени даром и проверили алиби Назарова. Нестыковки начались в самом начале. Он утверждает, что уехал к матери на следующее утро и до отправления поезда провел ночь на вокзале. Но в компьютерной базе вокзала нет доказательств того, что был куплен билет на его имя ни в этот день, ни в последующие. В гостинице дежурная по этажу подтвердила, что к нему в номер около половины одиннадцатого вечера приходила эффектная девушка. Она не хотела пускать гостью, так как было уже поздно, но девица налетела, словно фурия, оттолкнула ее от двери и ворвалась в комнату.