— На фига ты это сделал? — спросила Марго, когда я включил фары — я уже ехал вперед, пытаясь сориентироваться в лабиринте пригородных улиц.

— Мне жалко его стало.

— Его? За что? За то, что он изменял мне полтора месяца? Или за то, что он, может, дрянью какой-нибудь меня заразил? За то, что он мерзкий дебил, который всю свою жизнь будет незаслуженно счастлив и богат, являя собой пример вселенской несправедливости?

— Да он просто мне таким несчастным показался, — ответил я.

— Ну и ладно. Теперь едем к Карин. На Пенсильвания-стрит, у «Эй-Би-Си Ликорс».

— Не злись на меня, — сказал я. — В меня стреляли, черт возьми, за то, что я тебе помогал, так что не злись.

— Я НЕ ЗЛЮСЬ НА ТЕБЯ! — заорала Марго, а потом долбанула по приборной панели.

— Ну, судя по тону голоса…

— Я надеялась, что вдруг… ну, может, он мне не изменяет.

— Ой.

— Мне Карин рассказала. Я так полагаю, многим уже давно было известно. Но до нее мне никто не говорил. Я подумала, что, может, она просто решила воду взбаламутить.

— Мне очень жаль, — сказал я.

— Ага. Блин, поверить не могу, неужели мне не пофиг.

— У меня сердце просто бешено колотится, — сообщил я.

— Это верный признак того, что тебе весело, — ответила Марго.

Но мне не казалось, что это весело, мне казалось, что у меня сердечный приступ. Я заехал на стоянку «Севен-Элевена» и прижал палец к яремной вене, глядя, как на часах мигает «:». Посмотрев на Марго, я увидел ее возмущенный взгляд.

— У меня сердцебиение слишком учащенное, — объяснил я.

— Да, я сама даже не припомню, когда меня в последний раз что-то так же взбудоражило. Адреналин прямо в горле, легкие расширяются.

— Вдыхай через нос, выдыхай через рот, — посоветовал я.

— Все твои мелочные страхи, это так…

— Мило?

— Это такие вещи принято называть инфантилизмом? — с улыбкой спросила она.

Марго снова слазила назад и вернулась с сумочкой. «Сколько у нее там барахла?» — подумал я. Она извлекла из сумочки пузырек лака для ногтей — он был такого густого красного цвета, что казался практически черным.

— Пока ты будешь в себя приходить, я ногти накрашу, — сообщила она, улыбаясь из-под челки. — Можешь не спешить.

Какое-то время мы так и сидели: она с пузырьком лака на приборной панели, я — с дрожащим пальцем на вене. Мне нравился этот цвет лака, а у Марго были красивые пальцы, очень тонкие, в отличие от всего остального: в других местах изгибы ее тела были плавными. Я думал, как хорошо было бы сплестись с ней пальцами. Вспомнил, как она положила мне руку на бедро в «Уол-марте» — казалось, что это было уже несколько дней назад. Пульс потихоньку стал замедляться. Я попытался убедить себя в том, что Марго права. Мне нечего бояться, в таком маленьком городке в такую тихую ночь.

5

— Пункт Шесть, — объявила Марго, как только мы двинулись дальше. Ее пальчики прыгали в воздухе, будто она играла на пианино. — Оставим у двери дома Карин цветы и записку с извинениями.

— Что ты ей сделала?

— Ну, когда она рассказала мне про Джейса, я последовала традиции убивать гонца, принесшего дурную весть.

— В смысле?

Мы остановились на светофоре, а рядом встала спортивная тачка с молодыми ребятами, мотор «крайслера» ревел, я словно собирался принять участие в гонках.