Как будто это все сразу объясняло.

Чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди, Дэниел продолжал пристально вглядываться в лицо жены, стараясь определить, не шутка ли это. На ее щеках выступил легкий румянец. Он осторожно коснулся кончиками пальцев тени под ее глазами.

«Черт возьми, а я-то думал, что она просто не высыпается!»

— Джорджина, — тоже шепотом сказал он. — Скажи мне прямо: у нас будет ребенок?

Ее губы задрожали.

— Ты не сердишься? Я знаю, что нельзя так рано, вот и Эви тоже советовала не торопиться, а я… В любом случае когда я все поняла, было уже поздно, как говорит доктор Фелпс. А сейчас уже почти три месяца…

— Да мы женаты-то только три месяца! — воскликнул Дэниел, но заметив ее испуганный взгляд, тут же заключил ее в свои объятия и стал покрывать поцелуями все ее лицо. — Боже, Джорджи, я люблю тебя! Черт возьми, я сейчас лопну от счастья!

— Правда?! Правда, Дэниел?! Или ты это просто так говоришь?

Джорджина вцепилась в его плечи и запрокинула голову, подставляя ему для поцелуев шею. Только сейчас она впервые обрадовалась своей беременности. До сих пор она боялась, что Дэниела эта новость огорчит или даже хуже — разозлит.

Он повалил ее на постель и стал быстро расстегивать маленькие пуговки на платье, покрывая поцелуями ее лицо и шею.

— Господи, я счастливейший человек на земле! — шептал он. — Неужели я стану отцом? Не верится! Просто не верится! — Он весело рассмеялся и звучно чмокнул ее в губы. — А ты, клянусь Богом, будешь самой лучшей мамой на свете! Кстати, когда я в последний раз говорил тебе, что люблю тебя?

— Пять минут назад, но это уже было так давно… — Вновь обретя уверенность в себе, Джорджина стала расстегивать на нем рубашку. — Не будем терять времени. Мама сказала, что скоро я стану толстой и некрасивой и ты сразу охладеешь ко мне.

— Никогда! Никогда этого не будет! — горячо зашептал Дэниел, вдыхая аромат ее кожи. — Ты всегда будешь самой желанной для меня. И особенно сейчас, когда ты носишь под сердцем моего ребенка! Боже, как я тебе благодарен!

— Благодарен?! — Она поймала его за волосы и чуть отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. В них блестели слезы, и у нее зашлось сердце от осознания силы того чувства, каким они в ту минуту были полны. — Господи, но за что? Я люблю тебя и сама хочу родить тебе ребенка!

— За это и благодарен, любимая, — пробормотал он. — А теперь хватит болтать, женщина, и перейдем к делу!

Она тихо охнула и задрожала, когда Дэниел, расстегнув на ней корсаж, проник губами к соску через тонкую ткань рубашки. Застонав, она помогла ему поскорее освободиться от рубашки. За три месяца совместной жизни она, казалось, давно должна была уже привыкнуть к его ласкам, но Дэниел каждый раз представал перед ней новым. Сегодня, например, его переполняла гордость от полученных известий, и вдобавок он был ослеплен желанием и потому требователен и ненасытен. И Джорджине это нравилось.

Одежда полетела на пол. Теплый сентябрьский ветерок ласкал обнаженную кожу, в незанавешенные распахнутые окна беспрепятственно вливалось яркое солнце. Джорджина вдруг поймала себя на мысли, что они еще ни разу не занимались любовью при дневном свете и, открыв глаза, залюбовалась широкой и мощной грудью Дэниела. Когда она встретилась с его серыми глазами, он улыбнулся, и рука его сначала опустилась ей на живот, а потом скользнула ниже, и Джорджина почувствовала, как в нее вошел его палец. Она вновь зажмурилась и всем телом жадно подалась ему навстречу.

Дэниел овладел ею мягко, как и положено нежному мужу и опытному любовнику. Он наполнил ее собой, и Джорджина воспарила к тем горизонтам, которые никогда в жизни не увидела бы без него.