— Я думал о Дорис Дей, капитан, сэр! — доложил доктор.

Клетус подошел вплотную и, казалось, целую вечность смотрел на Клейна, нос к носу.

— Дорис Дей? — переспросил он наконец.

— Да, сэр, — подтвердил Клейн.

Клетус продолжал молча смотреть на доктора.

— Я вспомнил песню „Что будет, то будет“, сэр, — пояснил тот. — Знаете, „Que sera sera“…

— Que sera sera, — повторил Клетус.

— Да, сэр. Будь что будет, знаете ли…

— А не слишком ли ты умный, Клейн?

— Надеюсь, что нет, сэр! — ответил доктор.

В первый раз за три года Клейн удостоился чести видеть на лице капитана улыбку.

— Ты ведь пришел сюда для встречи с начальником тюрьмы?

— Так точно, сэр!

Клетус снова помолчал, не отрывая взгляда от лица Клейна.

— Иди за мной, — приказал он наконец.

Взмокнув еще сильнее, Клейн последовал за капитаном по лестнице, ведущей в башню. Глядя на маячившую перед носом здоровую задницу Клетуса, Рей крыл себя на чем свет стоит за то, что позволил расслабиться и впустить предательский голос Дорис Дей. Миновав четвертый лестничный марш, Клетус остановился в начале короткого коридора, у обшитой деревом стены. В другом конце коридора находился кабинет Хоббса. Капитан повернулся к Клейну.

— Теперь пой, — предложил он.

Клейн перевел взгляд с Клетуса на дверь кабинета начальника тюрьмы и обратно.

— Сэр? — переспросил он, сглотнув.

— „Que sera sera“, — напомнил Клетус. — Пой.

— Я не помню слов, — сказал Клейн.

— Уж и не знаю, как там решила распорядиться твоей паршивой задницей комиссия по освобождению, — сказал Клетус, — но покуда ты не вышел за ворота, она находится в полном моем распоряжении. И если я прямо сейчас, здесь, наложу на тебя взыскание, комиссия ведь может и пересмотреть свое решение…

Ну, тварь, подумал Клейн, старательно избегая глаз капитана, чтобы не выказать во взгляде все, что он о нем думает.

— Послушайте, — начал Клейн, кашлянув. — Если я нечаянно произвел на вас впечатление большого умника, то, уверяю вас, у меня и в мыслях ничего подобного не было, и я прошу у вас, капитан, прощения и приношу вам свои глубокие извинения безо всяких задних мыслей…

— Пой, — повторил Клетус.

На этот раз Клейн позволил себе взглянуть этому сукиному сыну в глаза: Клетус опять ухмыльнулся. Интересно, подумал Клейн, набирая в грудь побольше воздуха, наверное, избивая Уилсона в карцере, этот гад так же ухмылялся.

— Только погромче, — предупредил Клетус. — Так, чтобы слышалось твое пение даже на нижней площадке лестницы.

Клейн выпустил из легких воздух.

— Должен вам сказать, — сказал он, — что я никогда не предполагал, что вы настолько изобретательны.

Клетус приблизил губы к самому уху Клейну:

— Когда я был пацаном, я привык дрочить, глядя фильмы с участием Дорис Дей.

Клейн взглянул на него.

— А ведь вы правы, — сказал он. — Я и в самом деле слишком умный.

Клетус кивнул:

— И все-таки я хочу услышать эту песню в твоем исполнении.

Ну и подавись, решил Клейн и приступил к делу:

— Когда я был ребенком просто, спрашивал у матери: дай-ка мне ответ…

Клетус, хохоча, исчез из виду, а Клейн продолжал горланить:

— Буду я богатым? И какого роста? И давала мама мне такой совет…

Голос доктора раскатился по маленькому коридорчику.