Недоступные скалы, до которых невозможно было дойти‑добраться, на четвертый день будто по мановению волшебной палочки выросли перед Иваном неприступной стеной. Он даже опешил, но потом догадался очередные штуковины свернутого пространства, многомерная геометрия, короче, дело привычное и скучное.

Эхе‑хе!

– А это что еще?! – не сдержался он, увидев вдруг каменных идолов, внезапно выросших, казалось, из‑под земли. – А ну‑ка! – он вытянул руку, ни на минуту не сомневаясь, что она пройдет сквозь идола‑призрака, сквозь только на вид твердокаменную поверхность. Но рука уперлась в шершавый и ноздреватый песчаник бурого цвета. Идолы были настоящими. – Вот как? – Произнес Иван глубокомысленно. – Ну‑ну!

Лица у идолов были застывшими, высокомерными и глуповатыми. И торчали эти идолы вдоль гряды скал направо и налево насколько глаз хватало. Иван внимательно вглядывался в лица, пытаясь обнаружить какие‑либо явные или сокрытые отличия от земного типа лица. Но ничего особенного не находил, ничего инопланетного, «чуждого» в идолах не было. Таких могли запросто оставить лет тысячу назад, скажем, аборигены острова Пасхи.

Но выводы делать рано.

Иван пытался постичь назначение идолов. Но никак не мог. Ведь не только лишь для красы их тут поставили?

А почему бы и не для красы? Нет. Надо лезть на скалы – ежели и есть чего‑то путное в этом мире, так оно там, за ними. Иван задрал голову вверх и присвистнул – Джомолунгма была раза в полтора поменьше этих чертовых нагромождений. И все равно он залезет, пробьется через эту преграду. Даже если будут только отвесные стены, все равно! Он будет выжигать лучеметом ступеньки‑ямки и лезть. Сколько на это уйдет – месяц? два?! Тут ночи короткие, а дни длинные, все не как на Земле. Но тем и лучше!

Иван вспрыгнул на ближайший камень. Ухватился за выступ. Подтянулся. За час он взобрался достаточно высоко, наземь было страшно смотреть. Но громадина не казалась ниже, наоборот.

Когда он залез на трехкилометровую высоту, то понял всю тщетность своей попытки. Скалы росли вместе с его движением вверх, даже немного быстрее высота их становилась непокоримой. Внизу на многие версты простиралась безжизненная пустыня– ни пригорка, ни ложбинки, дико и просто.

Иван присел на выступ, привалился спиной к бугристой скале. Задумался. В ушах его звенел неумолкаемо голос седовласого собеседника: «...все в лоб да в лоб! Люди лезут в чужие миры, не давая себе ни труда, ни времени понять их, они бьются словно мотыльки о стекла, раздражаются, теряют контроль над собой, крушат все подряд, лишь бы добраться до цели, которая им самим и не видна вовсе! Ты понимаешь, Ваня, не видна! Любой муравей, любая букашка без души и разума лучше понимает строение Вселенной и свое место в ней, чем люди! Ты встань, пережди, осмотрись, не спеши... пойми этот новый мир, ну хотя бы постарайся его понять! Если Господу угодно, чтобы он был именно таким, значит, для чего‑то и это нужно, понял?» «Ну, а если не Господу, а дьяволу?» – вопрошал Иван собеседника. Тот опускал голову, кивал удрученно, глядел светлыми глубокими глазами и соглашался: «Может, и дьяволу!» И они молчали. А потом начиналось снова...

Иван принял решение. Вниз! Хоть и жалко труда да сил. Вниз! Ни черта нет за этими горами, обман зрения один, наваждение!

На спуск ушло времени вдвое больше.

Но когда Иван весь мокрый, с ссадинами на руках и ногах, тяжело бьющимся сердцем и пересохшими губами спустился вниз, в пустыне чего‑то не хватало.