|
Скажи, откуда это пришло в меня? — Он снова склонился надо мной и — включил свет. Ни тени обиды. — Не сам же я придумал… рядом с ней… светло и так много всего… не разложишь по полочкам, не объяснишь. Я боролся. Я сказал себе точно такие слова: «наглый», «вор». Но как я могу выбросить из себя это «много»? Я пытался анализировать, но не могу ухватить это «много»… Если и в тебе столько, ты понимаешь. Думаешь, я не знаю, что Мария Евсеевна — щедро, от своего богатства, не чувствуя ко мне ничего подобного, просто в дар… себя. Почему же она может, а я — нет?
— Уходи. Пожалуйста! — Ты не поняла. Она ещё не знает, я знаю за неё, она меня тоже любит. Любит и ненавидит. Ненавидит — за то, что я гожусь ей в сыновья, за то, что я — вор, наглый, за то, что она прошла через унижение… за то, что я вторгся в её жизнь. — По твоей логике получается, что и ты меня любишь, только не знаешь об этом. Ну? Денис снова сел на мамино место — как точно он определил его! Он смотрит на меня. И — тает снег, течёт между нами речка. Это уже было. Я помню это ощущение — истекает свет и дыхание, и тебя несёт в невесомость. Он встаёт, осторожно склоняется ко мне и подхватывает меня со стула, и несёт меня в комнату, шлёпая по тёплой воде. А я истекаю светом и дыханием. Я не бьюсь в его руках и не отпихиваю его, я — в невесомости, ничего общего не имеющей с жаждой тела. Запахи леса, солнца… — долго я шла за ним по лесу, и вылетали из-под ног птенцы, о которых рассказывала мама. Последняя кромка реальности — шершавое покрывало. Обеими руками я вцепляюсь в него. Мы в невесомости вместе, как дети, когда вместе несёшься по воздуху, а тело растаяло. Оно молчит. Я не хочу тебя, Денис. Я не могу жить без тебя. Воздух, свет, невесомость. Брат. Не чужой мужчина. Что я делаю? Я не хочу, Денис, не надо, пожалуйста. Но… это так мне нужно — вместе нестись в невесомости и непорочности… Я истекаю в реку, в стремительную реку растаявшего снега, она меня несёт… в Шушин океан. Запах снега, воды, водорослей, травы… — Ты совсем ребёнок, — голос Дениса из Будущего. Оно, это Будущее, не наступило, я всё ещё на пути к океану, я ещё не влилась в него и не ощутила свой исток, свою колыбель. Я всегда знала, я — со дна океана. — Ты была права. Конечно, я просто не знал, что люблю тебя как часть себя. Я — с тобой навсегда. Это как разрезать руку и своей кровью, раной… побрататься. Что он говорит? Чушь. Он болтает? Зачем он болтает? Он качает меня на волне. Он — океан. Он — Денис. Он — лес. Непорочное зачатие. Без потной душной страсти. Без желания. Две клетки — я и Денис — слились в одну — в вечную жизнь. Кровью… побрататься. А ребёнок — клетка слившихся нас? Звонят в дверь. Руки Дениса продолжают укрывать меня волной. — Ты будешь открывать? Это — Будущее. Я вступаю в него босиком. Натягиваю на голое тело голубой костюм, присланный мне Ангелиной Сысоевной, определивший мою удачу в сдаче экзаменов, и иду к двери. Теперь у нас есть глазок. И в глазке — Леонида. Я принимаю твоё предложение, Леонида: я поеду жить в твою глухомань, мне больше негде жить. Я буду помогать тебе заниматься благотворительностью. Звонит звонок. Будущее трезвой назойливостью напоминает — я сама назначила Леониде это число, это время. И я открываю дверь. И я впускаю в свою жизнь Леониду. Мы сидим втроём за одним столом: Денис, я и Леонида. Леонида рассказывает о Семинарии — о строгом распорядке, о предметах, которые изучает… Денис слушает и ест. |
