– Правда? – удивилась девушка. Неужели Крэг тоже за ней подглядывает?

Доктор усмехнулся во весь рот:

– Я сразу сказал: этот парень к тебе неравнодушен. И готов спорить, что ваши чувства взаимны!

Блэр не стала опровергать это утверждение, только хмуро сдвинула брови.

– Но почему он не сводит с меня глаз? – вслух размышляла она, вопросительно глядя на доктора. – Вам не кажется, что это подозрительно?

– Ох, Блэр! – хмыкнул Том. – Ты все еще пытаешься уличить Тейлора в чем-то? В том, что он на тебя заглядывается, нет ничего подозрительного. Он здоровый молодой мужчина, и я бы сказал, что его интерес к тебе совершенно нормален. Да ты сама глаз с него не спускаешь, милочка. Может, я и тебя должен в чем-то подозревать?

Девушка нехотя признала его правоту.

– Тейлор для нас – просто манна небесная, – сказал доктор. – Я буду счастлив, если он пробудет в бригаде хотя бы несколько месяцев. С ним мы на неделю опередили график. – Тут Том удивленно покачал головой, словно не веря, что такое возможно. – Даже если парень что-то скрывает – какое мне до этого дело? Главное, он прекрасно работает.

Блэр пожата плечами:

– Наверное, вы правы.

– Ты все еще ему не доверяешь?

– Нет, теперь доверяю… почти всегда, – призналась Блэр.

– Почти всегда? Значит, иногда все-таки не доверяешь?

– Да. – Она удрученно вздохнула.

– Ох уж эти женщины! – фыркнул доктор Харди. – Ты проводишь с ним столько времени и знаешь его лучше, чем все мы. О чем же вы с ним говорите?

– О разном. – Блэр беззастенчиво выудила из нагрудного кармана доктора пачку сигарет, взяла одну себе, другую протянула ему и прикурила от маленькой пластмассовой зажигалки. – Крэг много путешествовал. Мы рассказываем друг другу о разных странах, обычаях. Об искусстве, о музыке. – Она замолчала и снова нахмурилась.

– В чем дело?

– Вам не кажется, что он чересчур хорошо говорит по-испански?

– Ну и что? Мы все говорим по-испански. Нетрудно научиться, когда целыми днями слышишь испанскую речь!

– Да, но он умел говорить, когда приехал сюда. Доктор Харди вздохнул и устало опустился на койку.

– Блэр, я сам говорил по-испански задолго до того, как сюда прибыл. Просто у Тейлора врожденная склонность к языкам. Такое случается. Ты и сама…

– Склонность к языкам? Что вы имеете в виду? На скольких же языках он говорит?

Доктор понял, что проболтался, и небрежно пожал плечами:

– Свободно только на пяти.

– Только на пяти?!

Ее коллега снова пожал плечами:

– Я случайно узнал об этом на днях. Нам надо было срочно перевести письмо одного немца. Тейлор какое-то время жил в Германии. Я не стал тебе говорить, заранее зная, как ты это воспримешь.

– Вообще-то я уже почти перестала его подозревать, – сухо призналась Блэр, – но теперь, наверное, начну снова.

– Потому что парень, похожий на Геркулеса, оказался еще и умен?

– Ладно, не будем заводить старый спор. Я не могу объяснить вам то, что чувствую.

– А я объясню тебе, что ты чувствуешь, моя дорогая, – строго сказал доктор. – Ты должна принимать свои чувства, а не бороться с ними. Тейлор тебе нравится, но ты боишься и всеми способами пытаешься защититься. Тебе не нужно защищаться, Блэр. Ты должна принимать все как есть.

Блэр задумчиво покусывала губу.