– Какой мужчина, ах, какой мужчина, – соловьём заливалась она, – я бы всё отдала, чтобы быть с ним рядом. Он дважды взял меня и дважды подарил мне неземное блаженство. Но он хотел не меня.

Эльгита решила, что больше не будет думать об этом рыцаре. Не будет, и всё. Она, конечно, очень благодарна ему за всё, что он для неё сделал, но думать о нём больше не будет. Тем более что он уехал и теперь-то уж точно не вернётся. Он даже не взглянул на неё, когда отбывал утром. Сухо поблагодарил за приют, а в глаза так и не посмотрел. Ну и хорошо, вот и ладно – успокаивала она себя. Но на душе было неспокойно.

Эльгите было чем заняться, да и зима надвигается, а в это время всегда много хлопот. Но главной её заботой была, разумеется, Эдит. Младшую сестру надо было возвращать к жизни. Девочке всего пятнадцать лет, а то, что она пережила, судя по скупым словам рыцаря, не всякая взрослая женщина выдержит. Эдит ходила по дому, слабая и бледная, и ничего не желала говорить, только время от времени шептала или «Хочу в монастырь» или «Хочу умереть». Мать старалась, как могла. Но ей было не понять свою младшенькую. Сама она прожила благополучную жизнь за спиной мужа. И хотя Эльгита никогда не видела тепла и любви между ними, те несчастья, что выпадают на долю многих женщин, особенно в период военных действий, обошли её мать стороной. Но не обошли её дочерей. Две искалеченные женские жизни остались рядом с ней. А любимица матери Ровена погибла, и можно было только догадываться о том, как страшна была её смерть.

Но оказалось, что спокойно заниматься хозяйством ещё не время. Зима только-только легла на землю белым ковром, как покой усадьбы Фрисби снова был нарушен. Большой отряд вооружённых людей остановился у ворот усадьбы, и громкий грубый голос приказал впустить усталых путников. Эльгита вышла навстречу нежданным гостям и замерла от удивления. Впереди отряда рядом с огромным грубым на вид воином, чей голос она, несомненно, слышала только что, на великолепном белом коне восседал не кто иной, как барон Ательстан собственной персоной. Он приятно улыбался и приветствовал хозяйку самым вежливым образом. И попросил пристанища на ночь.

– Уже темнеет, леди, – сказал он, – я и мои люди замёрзли, устали и голодны. Вы ведь не откажете в приюте утомлённым путникам. Моим охранникам достаточно и сеновала, а мне, я надеюсь, отведут так хорошо знакомую мне комнату на втором этаже, где я так славно отдохнул в прошлый свой приезд.

Барон умильно улыбнулся и облизнул губы. Глаза его подёрнулись масленой пеленой, и он прошёлся похотливым взглядом по всей фигуре стоявшей перед ним девушки, выразительно задержавшись на бёдрах.

– Я буду счастлив повторить во всех подробностях нашу прошлую встречу, леди. И надеюсь, что тан Эбенгард не откажет мне в этом удовольствии.

У Эльгиты перехватило дыхание от нахлынувшей на неё ярости. Она готова была кинуться на барона и задушить его голыми руками. Но огромным усилием воли овладела собой и ответила холодным спокойным голосом:

– Тан Эбенгард погиб этой осенью, милорд, и теперь я хозяйка этого владения. И, если вы не заметили, скажу вам, что это поместье находится под покровительством короля.

Она указала рукой на металлическую бляху над воротами, но барон вяло махнул рукой.

– Мой друг Вильгельм, несомненно, простит мне эту маленькую шалость, – ухмыляясь, сказал он в ответ, – я как раз еду к нему на коронацию с богатыми дарами. И потом, я ведь вовсе не покушаюсь на принадлежащую ему усадьбу, а просто хочу приласкать её хозяйку, которая, мне кажется, истосковалась по настоящему мужчине.