Удар в сердце, итог неслышного подкрадывания по песку. Последние три шага он сделал не дыша. Благословенная тень лежала под ногами – она не могла упасть вперед, предупреждая мерзавца. Был миг, когда над песком пронеслась иная тень – тень совы, но глупец и ее не увидел.

Да, солнце стоит в зените.

Все тени съежились, трепеща перед гневным правителем небес.

Он провел языком по лезвию, ощутив вкус железа – дар столь горький, что его холодное касание приводит в экстаз. Отошел. Тело упало набок, прямо на дурацкое копье дикаря.

Варвар умирает. Как и должно. Во имя цивилизации.

Он услышал шум на другом конце арены и резко повернулся.

Стрела вонзилась в плечо, заставив его отпрянуть; споткнувшись о два трупа, он повернулся боком и упал прямо на рану.

Вспыхнула безумная боль.

– Нет, – застонал Еж, прорываясь мимо Корика. Тот повернул голову, на лице было написано недовольство.

– Чтоб тебя, Корик! – крикнул Скрипач.

– Нет, – сказал Быстрый Бен. – Ты не понимаешь, Скрип.

Корик пожал плечами: – Извини, сержант. Привычка.

Скрипач следил за Ежом и Беном, прошедшим к трем лежащим на песке телам. Сапер, не обратив внимания на проткнутого летерийца, склонился на колени перед одним из Эдур.

– Видите монеты на втором? – спросил Каракатица. – Припаяны…

– Это был император, – сказал приведший их капитан. – Рулад Сенгар. Другой Эдур… его не знаю. Но, – добавил он, – кажется, ваши друзья знают.

Да, Скрипач и сам это видел. Казалось, в этом месте не осталось ничего, кроме боли. Это ловушка для предсмертных выдохов, и необычный, отчаянно – визгливый вопль Ежа придал им голос. Потрясенный Скрипач поглядел на солдат. – Займите оборону, все. Капитан, вы и прочие пленные встанете у стен и не будете двигаться, если ходите остаться в живых. Корик, спокойно опусти чертов самострел. Лады?

Затем Скрипач направился к друзьям.

И чуть не сбежал, увидев на лице Ежа тоску столь явную, столь… почти непристойную.

Быстрый Бен повернул голову и бросил Скрипачу предостерегающий взгляд. Потом колдун подошел к другим телам.

Трепещущий, смущенный Скрипач двинулся за ним. Встал, поглядел на солдата.

– Будет жить.

Еж проскрипел сзади: – Нет, не будет.

Казалось, этот голос не принадлежит человеку. Скрипач обернулся в тревоге и заметил, как Еж глядит в глаз Бену – словно между ними происходит бессловесное общение.

Еж спросил: – Ты сможешь, Быстрый? Какое-то место для… для вечных мучений. Сможешь, колдун? Я спросил!

Быстрый Бен поглядел на Скрипача. В глазах его застыл вопрос.

«Ох, нет, Быстрый. Мне ли решать…»

– Скрип, помоги мне решиться. Прошу.

«Боги, даже Быстрый Бен в горе. Кто был этот воин?» – Ты Верховный Маг, Бен. Делай то, что считаешь должным.

Колдун снова посмотрел на Ежа. – Худ задолжал мне, Еж.

– И что это за ответ?

Быстрый Бен отвернулся, сделал жест – темное пятно окружило летерийца, сомкнувшись над телом, и сжалось, как бы просачиваясь в песок. Тела не стало. Послышался слабый крик, как будто летериец уже видел то, что тянется к нему.

Потом колдун взмахнул рукой, подтащив Скрипача к себе, и лицо его было серым от гнева. – Не жалей его, Скрип. Понял? Не смей его жалеть!

Скрипач покачал головой: – Я… я не буду, Быстрый. Пусть кричит хоть всю вечность. Пусть себе кричит.

Быстрый Бен мрачно кивнул и оттолкнул друга. Еж плакал над телом Тисте Эдур как человек, для которого погас свет мира, погас и не вернется никогда.