— Выходит, и Алиции польза, — безжалостно констатировала Мажена. — Не надо специально для тебя стирку устраивать. Я вам категорически заявляю, что эта жертва обстоятельств меня достала, я пошла комнату с телевизором подметать.

И, вооружившись веником, совком и ведром, она скрылась в соседней комнате. Мы убрали со стола, Эльжбета занялась кофе, Алиция велела мне накрывать в салоне, Мариан перенес по очереди к мойке целых две тарелки. Жаловаться на жизнь при этом он не перестал:

— Сестра пилит и пилит, а я ведь от мамы привез ей огурцы, и бигус, и селедку, и колбасу, так нет, ей все мало. А зять все это любит и почти все сам съел, а что не съел, она спрятала…

— А от себя ты что привез? — задала я невинный вопрос.

— Что?

— От себя. Вся жратва от мамы, а от тебя что? Водка с парома, вино, ветчина в банке? Шоколад с орехами? На пароме ведь за полцены.

Вопрос Мариана озадачил. Ему такое и в голову не приходило, никто ничего подобного и не требовал никогда. Да и денег у парня не было! От интеллектуальной нагрузки на мозг обжора впал в еще большее расстройство:

— И надо ж было этим полицейским последнюю банку испаскудить! Не такие уж они и плохие были, бычки эти, всё еда… Я бы ей отнес, а зять такого в жизни не пробовал, может, и перестала бы собачиться. Он мастер на все руки, глядишь, и открыл бы нормально… А сестра бы из дому не гнала…

Несчастный оглоед бросал на Алицию исполненные надежды и отчаяния взгляды, но та в упор не хотела его видеть и слышать. Даже ее гостеприимство имело свои пределы, и менять шило на мыло в лице беспокойных любовников из Вероны на не менее беспокойного Мариана абсолютно не входило в ее планы. Я была уверена, что через неделю, максимум две, подруга могла бы и сдаться, но пока живущая в ней милосердная самаритянка пребывала в глубоком обмороке. Так, по крайней мере, казалось на первый взгляд. Но Мариан продолжал скулить, и в Алиции что-то дрогнуло. Она оторвала пристальный взгляд от углового шкафчика, который внимательно изучала на протяжении всей речи Мариана. Я не на шутку испугалась, что придется мне собирать манатки и выметаться, так как постоянного присутствия в доме этого недотепы я не перенесу…

И тут в дверях комнаты с телевизором показалась Мажена, вся в пыли, возбужденная и растрепанная, с веником и мусорным ведром в руках.

— Слушайте, просто не верится, — ошалело произнесла она. — Сколько же они этого приперли?

Хозяйка сразу же отреагировала на безумный вид Мажены и тревожно спросила:

— А что случилось?

— И как ты только умудрилась так удачно землю рассыпать? Ну, суховата она была, факт, только зачем же все под кровать? Пришлось из-под нее выметать вплоть до самого окна, и глядите, что я нашла!

Она отложила веник, поставила на пол мусорное ведро с землей и черепками, из-под которых торжественно извлекла три консервные банки.

— Похоже, других припасов у них не было, а до этого не добрались, так как не смогли открыть…

— Это что такое? — не веря своим глазам, спросила Алиция.

— Как что? «Бычки в томате»!

— Обалдеть!

— Наверняка из сумки выпали и закатились под кровать, а нашей молчальнице убогой лень было на четвереньках ползать. Вот и махнула рукой.

— Или не хотела взять эти сувениры на память о панголине, тяжело с собой тащить.

— А может, и знать не знала, сколько у него этого добра. Грохнутый жмот набрал тайком от нее побольше консервов, чтобы не разоряться на бары и рестораны…

— Рыба — вещь небесполезная, — заметила Эльжбета.

— Р-р-р-ыба! — обрадовался Олаф.