С новым воодушевлением Быстрая Молния вырвал большую дыру в боку карибу, и Мюэкин терпеливо дожидалась, пока дыра будет достаточно велика, чтобы она могла присоединиться к нему. Затем, улегшись рядом друг с другом, они приступили к пиршеству. Горячее тело молодой волчицы тесно прижималось к Быстрой Молнии, переполняя его чувством обладателя и хозяина. Он ел без жадности и отрывал куски мяса так, чтобы Мюэкин было удобнее добираться до них. И когда мимо пробегали другие волки, сверкая клыками, или поблизости раздавалось их рычание, глаза Мюэкин ревниво следили за ними. Она первая заметила большую серую тень, которая возникла по ту сторону их карибу. Фигура остановилась, глядя на них сверху вниз сверкающими глазами. Быстрая Молния с набитой мясом пастью услышал предостерегающее рычание волчицы. Он не обратил на него внимания. Он не любил ссор. Дюжина волков могла бы лакомиться его карибу, не вызывая в нем никаких отрицательных эмоций. Но обильная добыча не смягчила инстинктов Мюэкин. Возбуждение от совместной охоты и чувство верности своему другу огнем пылали в ее крови. Большая серая тень оказалась вожаком стаи, Балу, который нагло втерся между ними и принялся бесцеремонно рвать куски от их общей добычи. В следующее мгновение Мюэкин бросилась на него, словно разъяренная мстительная фурия. Ее блестящие клыки цвета слоновой кости впились в его плечо, и Балу, свирепо зарычав от боли, быстро обернулся к ней.

Все это увидел Быстрая Молния, подняв голову над тушей карибу, и прыжок, который бросил его на Балу, был быстрее прыжка юной волчицы. Челюсти вожака уже сомкнулись на горле Мюэкин, когда он столкнулся с ним, и оба огромных зверя покатились по снегу, рыча и кусая друг друга. Быстрая Молния вскочил на ноги, на долю секунды опередив своего противника. Мюэкин ползла к нему на животе. Кровь струилась из ее разорванного горла, и дыхание вырывалось из груди со странными всхлипывающими звуками. До Быстрой Молнии доносился ее задыхающийся жалобный плач, пробуждая в нем снова — сильнее и настойчивее, чем когда-либо, — дух Скагена, его древнего предка. Призрак Скагена призывал его к отмщению; из туманного прошлого сердце собаки взывало не только о мести, но и о справедливости, о защите слабого, о том примитивном благородстве собаки, которое — в противоположность волкам — устанавливало первенство самки и требовало ее защиты. Для Балу не составляло разницы, кому он разорвал глотку, волчице или волку. Но на Быструю Молнию впервые в жизни нахлынуло слепое и страшное желание отомстить.

Балу вскочил на ноги и встал перед ним как раз в тот момент, когда предсмертный жалобный стон в горле Мюэкин перешел в мучительный приступ удушья. Медленно, шаг за шагом, не более дюйма за раз, принялись они кружить друг перед другом, и волки, которые находились поблизости, оставили пиршество и собрались в тесный кружок, внимательно наблюдая за соперниками налитыми кровью глазами. Uchu Nipoowiri — Круг Смерти! — из которого лишь один мог выйти живым. Балу, настоящий волк, двигался вокруг осторожными, крадущимися шагами. Уши его стояли торчком, но все тело было расслаблено, словно набирающая силу пружина, и его пушистый хвост волочился сзади по снегу. Быстрая Молния, хоть внешностью и напоминавший волка, держался иначе. Он весь напрягся от головы до кончика хвоста, словно натянутая тетива; каждая мышца в нем готова была к битве не на жизнь, а на смерть. Балу был в два раза старше его, что давало Быстрой Молнии преимущество в силе и выносливости. Но Балу всю жизнь был бойцом. Хитрый и коварный, он знал множество уловок и в искусстве боя был ловок и решителен, как лиса; внезапно он метнулся вперед, притворившись, будто собирается увильнуть в сторону, и этот выпад был таким неожиданным, что, прежде чем Быстрая Молния сумел увернуться или отразить его, клыки Балу вспороли на его бедре глубокую рану длиной в шесть дюймов.