– И, конечно, мы хотим убедиться, что вы в порядке, – добавил молодой полицейский, все еще пытаясь уломать меня.

К несчастью для него, я ненавижу подлиз почти так же сильно, как и полицейских. Я перевела взгляд от него обратно к первому полицейскому, который все еще хмурился на меня, и ухмыльнулась.

– Хороший полицейский, плохой полицейский, да? Я думала, такое бывает только в фильмах.

У меня никогда не было больших неприятностей, но я все равно очень нервничала и боялась, что если бы они все поняли, то могли бы догадаться, что я была действительно вовлечена в это. Я полагала, что, будучи непослушным подростком, отвлекала их достаточно, чтобы они не заметили, как я испугалась.

Казалось, это работает с директором Хуангом.

– У школы нет тысячи долларов, чтобы заменить эту школьную вывеску, – сказал он, – поэтому, если вы что нибудь знаете, вы должны нам сказать.

– К сожалению, мистер Хуанг, я не знаю, что вам сказать. Может быть, в следующий раз вы подумаете о деревянном знаке.

Мистер Плохой Коп начал терять терпение.

– Мисс Бейкер, – сказал он, почти крича, – если вы не готовы к сотрудничеству, тогда я боюсь, что нам придется арестовать вас и продолжить обсуждение этого вопроса в отделении.

– Арестовать меня? – повторила я недоверчиво. К несчастью, я сказала это довольно громко, и вокруг нас сразу же образовалась толпа. Я не хотела терять самообладание, но они продолжали тонко намекать на доказательства и нападать на ребенка перед ее одноклассниками, что было довольно жалким. – Арестуете меня за что?

– Вы знаете, что, уйдя с места аварии, вы нарушаете закон?

– О, мне так жаль. Я не знала, что, увидев аварию через парковку, я стану важным свидетелем.

– Девушка, некоторые из ваших одноклассников сказали, что видели, как вы пострадали от упавшего знака.

– Ну, это, своего рода, невозможно, учитывая, что меня даже не было на стоянке, когда это случилось. Спросите мистера Эдвардса – я вчера задержалась в классе.

Оба полицейских посмотрели на моего учителя, и он пожал плечами.

– Это правда. Она вчера задержалась в классе на десять минут после звонка.

Копы нахмурились, и когда сварливый начал что то строчить в своем блокноте, мистер Эдвардс снова нарушил молчание, обращаясь к группе учеников, которая образовалась вокруг нас.

– А если говорить о звонке на урок, то все должны идти в классы прежде, чем вас оставят после занятий.

Учащиеся начали расходиться, но мистер Эдвардс не последовал собственному совету. Пока он с любопытством наблюдал, молодой полицейский – Мистер Хороший Коп – застал меня врасплох, когда попросил, чтобы я сняла свои очки. Я точно знала, к чему он ведет, и вообще не беспокоилась об этом, так что я без колебаний сняла очки и показала ему глаза.

– Может быть, она говорит правду, Вик, – сказал он своему товарищу. – Оба глаза одинакового цвета, а не зеленого или желтого. Они карие.

Я не знала, что Райан по прежнему наблюдал за моим допросом, пока он не подошел к полицейскому с широко открытыми глазами. Когда я увидела его, мое сердце стало биться чаще.

– Зеленый и желтый? – сказал Райан, глядя на меня с удивлением.

Офицер принял удивление в голосе Райана за замешательство.

– Все трое из садовников, присутствовавших при аварии, описали девушку, у которой один глаз зеленый, а второй желтый, – пояснил он. – Они были абсолютно уверены.

Райан снова посмотрел на меня, и я могла видеть это в его глазах. Он знал. И он знал, что я знаю, что он знает. Мы смотрели друг на друга – или, вернее, он смотрел на меня, пока я паниковала, как олень, попавший в свет фар, – пока полицейский не засомневался в нас обоих.