- Слышь, майор, заспокийся! - воззвал к Пашиному разуму Поддавал-пил. Та нэ колотыся ты в нее. Дверь прочная, не высадишь, а почнешь бушевать жильцы милицию вызовут.

- Милицию! Точно! - отлепившись от двери, Зюзин просветлел лицом. Колюню надо вызвать. Уж он-то с этим поганцем разберется.

- У тоби сотовый з собой? - деловито осведомился Тарасик.

- Да какой сотовый? Меня же с работы выгнали! До него ли мне было! А у тебя нет?

- Откуда? - пожал плечами Поддавал-пил. - В мэнэ Регина чуть ли не усю зарплату штрафами вычитает - то за воровство, то за порчу имущества. На водку грошей не хватает, який тут мобыльник? У мэнэ його отродясь нэ було. Збигай позвони, а я пока постэрэжу твоего покойника - вдруг вин из дому выйдэ.

- Ни за что, - покачал головой Паша. - Сторожить его я буду сам. Сейчас напишу тебе телефон Чупруна. Не найдешь автомат поблизости - сгоняй к Киевскому вокзалу - уж там-то их полно. Только быстро.

- Считай, що я вже воротывся, - пряча в карман бумажку с номером, сказал Тарасик.

Дрожа от переполняющего его охотничьего азарта, майор принялся шагать взад-вперед перед запертой дверью подъезда. В его воспаленном мозгу мелькали картины сладостного примирения с генералом Запечным. Пусть только покойник выйдет на улицу! Тут-то Паша с ним и разберется по-свойски. Мало не покажется!

Увлекшись мечтами о счастливом безоблачном будущем, Зюзин так и не удосужился задуматься о том, каким образом отправленный на вскрытие труп ухитрился не только воскреснуть, но и неким чудесным образом сбежать из прозекторской. Возможно, тут сыграл роль пережитый Пашей стресс, а также принятая в связи с вышеупомянутым стрессом избыточная доза алкоголя.

Зюзин в четвертый раз прокручивал картину триумфального возвращения в отдел по выдаче прав, когда наверху раздался звон бьющихся стекол и сразу вслед за ним протяжный, исполненный ужаса крик.

Задрав голову, майор успел заметить, как ночной сумрак метеором рассекло белесое пятно, а в следующий момент асфальт у его ног содрогнулся от мощного удара. Оцепеневший от ужаса Паша перевел глаза вниз, на содрогающееся в предсмертных конвульсиях тело.

Темные пятна крови покрывали светло-кофейную ткань пальто. Из уголка искаженных страданием губ лениво ползла буроватая струйка.

Время замедлило свой бег, почти остановилось. "Дежа вю", - мелькнуло в голове у майора. Он потерянно наблюдал, как стихают конвульсии, как замедляет свой бег тонкая бурая струйка, понимая, что кричать и звать на помощь бессмысленно.

Преодолевая предательскую слабость в ногах, Зюзин наклонился и, отогнув воротник пальто, нащупал сонную артерию. Пульса не было, так же, как в прошлый раз.

Его покойник снова был мертв.

* * *

Колюня Чупрун закрыл глаза и снова их открыл.

- Твою мать! - озадаченно ругнулся он, убедившись, что скульптурная группа "майор Зюзин, склонившийся над телом бельгийского атташе" отнюдь не плод его воображения.

От звука его голоса Паша испуганно вздрогнул и, потеряв равновесие, чуть не свалился на труп.

- Колюня! Уже! Вот это оперативность! Раскрыв объятия, майор бросился на широкую грудь приятеля.

- Что значит "уже"? - уточнил опер, утешающим жестом похлопывая Пашу по спине.

- Как - что? - не понял Зюзин. - Тебя же сюда позвал Поддавал-пил. Вот я и удивляюсь, что ты так быстро примчался.

- Никто меня сюда не звал. Я сам приехал.

- Как же так? Тарас минут десять назад побежал к автомату, чтобы позвонить тебе на сотовый.

- На сотовый? Ах, черт! Совсем забыл! Я отключил его на время допроса и, кажется, забыл включить. Чупрун извлек из кармана трубку.

- Так и есть. Отключен.

- А как же ты сообразил сюда приехать?

- В гости к твоему вчерашнему покойнику. А этот откуда взялся? Коллекционируешь ты их, что ли?

Высвободившись из объятий Паши Зюзина, опер наклонился и внимательно вгляделся в лицо трупа.