- Именно поэтому.

- Сдурел, что ли?

- Останови тачку, я сказал.

Недовольно ворча, водитель нажал на тормоз, сдал назад и вновь притормозил, остановив "Ауди" прямо перед будкой.

- И куда ж они, кровососы, подевались? - задумчиво осведомился Клоп.

- Пьют небось, - пожал плечами Рэмбо. - А может, по бабам пошли.

- Пьют, говоришь? А проверка как же?

- По фигу им проверка, - пожал плечами водитель. - А может, пьют вместе с проверяющими. Так какого рожна мы здесь отсвечиваем?

- Да идейка одна у меня возникла, - усмехнулся Фугас. - Давайте здесь его скинем!

- Спятил? - вытаращился на приятеля Рэмбо.

- Скинуть? Здесь? - Клоп на мгновение задумался, а потом восхищенно прищелкнул языком: - Ну, ты Даешь, братан! Гениальная мысль!

- А если "гиббоны" вернутся? Вдруг застукают? - занервничал водила.

- Не застукают, мы все быстро сделаем. Клоп, вылезай. Открывай багажник. Рэмбо, давай, помоги ему. В темпе.

- Ой, умру, - умиленно причитал Клоп, выполняя распоряжение. - Вот это прикол так прикол! Умоем "гиббонов" по первому разряду! Будут знать, падлы ненасытные, как баксы с нас ни за что срубать.

- А свечка-то тебе зачем? - удивился Рэмбо, с нарастающим интересом наблюдая за манипуляциями шефа.

- Для романтики, - хохотнул Фугас. - Хочу организовать "гиббонам" "хэппи бездэй ту ю".

- Шоб я сдох! - согнувшись от смеха Клоп хлопнул себя руками по коленям. - Ей-богу, Фугас, тебе только в цирке работать!

- Мы в цирке живем, а не работаем, - заметил тот, отступая на шаг и удовлетворенно разглядывая дело своих рук. - Ну все, линяем!

- А может, останемся? - предложил Клоп, усаживаясь в машину. - Полжизни бы отдал, чтобы взглянуть на морды "гиббонов", когда они наш подарочек обнаружат. Ей-богу решат, что допились до белой горячки!

- Полжизни ты не отдашь, а проведешь в тюрьме, - ухмыльнулся Фугас. - А нары, как известно, не Канары.

- Да уж, - согласился Рэмбо, лихо нажимая на газ. - Ну что, прокатимся с ветерком, по-русски?

- Э-ге-гей, залетные! - восторженно заорал Клоп. Стремительно набирающая скорость "Ауди" вонзилась в ночную мглу, растаяв в ней без следа.

* * *

- Мафия бессмертна, потому что смертны все мы, - устремив сияющий торжеством взор на экран компьютера, Денис Зыков произнес вслух последнюю фразу только что законченного романа и щелкнул мышью, занося текст в память.

Название романа было впечатляющим: "Все грехи мира". Впрочем, название, как и афоризм о бессмертии мафии, которым книга не только заканчивалась, но и начиналась, были придуманы не Денисом, а Психозом - авторитетом синяевской преступной группировки по заказу которого молодой выпускник факультета журналистики, собственно, и накатал сей грандиозный пятисотстраничный труд, героем коего стал криминальный авторитет по кличке Скрипач; во многом списанный с самого Психоза.

Психоз, в миру - Михаил Губанов, был сыном участкового милиционера-алкоголика и страдающей неизлечимым романтизмом приемщицы химчистки. От матери Миша унаследовал живое воображение, артистизм, чувствительность и сентиментальность, а от отца - яростную холодную жестокость, безразличие к боли и смерти, а заодно и столь необходимую для любого уважающего себя мафиози неразборчивость в средствах при достижении цели.

Любимым писателем криминального авторитета был Марио Пьюзо. Искренне убежденный в том, что его преступная биография ничуть не уступает жизнеописанию всесильного дона Корлеоне, Губанов уже давно лелеял мысль отыскать в России писателя, способного заткнуть за пояс автора "Крестного отца", создав правдивый и в то же время притягательный образ могущественного российского мафиози, прототипом которого, естественно, должен был стать сам Психоз.