- Очень, очень хорошо. Вы, несомненно, понимаете, что выполнить ваши пожелания далеко не просто.

- Понимаю, - улыбнулась Лапина. - Но ведь вы сами сказали, что для меня совершите невозможное.

- Разумеется, разумеется. Раз вы наводили обо мне справки, то, вероятно, знакомы с моими расценками. То, что вы хотите, обойдется в двадцать пять процентов от названной вами суммы.

- Двадцать пять процентов? - девушка подняла брови в картинном изумлении. - Не смешите, Соломон Абрамович. Ваша стандартная такса восемнадцать, в крайнем случае двадцать процентов.

- Что ж, - пожал плечами директор банка. - Если вы так настаиваете, пусть будет двадцать процентов. Но в этом случае документы и американскую визу вам придется заказывать в другом месте. Надеюсь, у вас есть необходимые контакты на Кипре?

Контактов у Раи не было, и Щечкин прекрасно это понимал.

"Чертов кровопийца, - возмущенно подумала Лапина. - Не зря говорили, что дерет он почище, чем рэкетиры. Впрочем, чего мелочиться? Какая разница двадцать процентов я заплачу или двадцать пять? У меня останется целых полтора миллиона долларов, а, выйдя замуж за Ирвина, я смогу получить все, чего только ни пожелаю".

- Я согласна, - кивнула Рая и, расстегнув сумку, достала из нее пакет с долларами.

- Вот и отлично. Вы приняли единственно правильное решение, - радостно потер руки Соломон Абрамович. - Сейчас мы все пересчитаем...

Пальцы Щечкина резвыми бабочками запорхали над пакетом. Развернув несколько слоев плотного полиэтилена, банкир наугад вытащил пачку перетянутых резинкой стодолларовых купюр и с умилением посмотрел на Лапину:

- Э, да тут у вас тамагочи в пакете. - Щечкин протянул Рае игрушку.

- К сожалению, тамагочи на номерные счета не переводятся, - пошутил он. - Питаете слабость к электронным зверюшкам?

- В путешествиях они заменяют мне домашних собачек, - улыбнулась девушка, засовывая игрушку в карман.

- Кстати, какой паспорт вам нужен? - деловито осведомился Соломон Абрамович. - Российский или какого другого государства? Чем маяться со штатовской визой, может, лучше сразу американский документик сделать?

- А можно? - загорелась энтузиазмом Раечка.

- Все можно, - лучезарно улыбнулся банкир. - Были бы деньги, а деньги как раз у вас есть.

Нью-Йорк, апартаменты в районе "Квинз".

В удушливой духоте своей тесной, как гроб, квартиры Дагоберто Савалас мрачно цеплял вилкой вонючие дешевые сардины из консервной банки и столь же мрачно отправлял их в рот. До гастролей Келлера в Чикаго оставалась целая неделя, и ожидание развязки выводило бывшего полицейского из себя. С другой стороны, он и так слишком долго выжидал и колебался, не решаясь нарушить закон, в который он верил и который так долго защищал.

Теперь, когда Даг окончательно решился на убийство, ожидание казалось ему невыносимым. Савалас твердо решил, что в тюрьму он не пойдет. Сначала покончит с ненавистным певцом, а потом и с собой. Впрочем, покончить с собой слишком громко сказано. Он и без того уже труп. Он собственными руками уничтожил себя, решив в судебном порядке отстоять свое попранное Ирвином достоинство.

Жена умоляла его не связываться с Келлером, друзья и коллеги по работе в один голос заявляли, что это безумие, но Даг никого не слушал.

Он уцепился за шанс, который выпадает раз в жизни и упустить который, как он считал, было бы преступлением. Это был шанс разбогатеть, навсегда оставить опасную работу и, словно по мановению волшебной палочки, вознестись на новую, более высокую ступень социальной лестницы, обеспечив своим детям блестящую жизнь, достойную фамилии Савалас.

Дагоберто Савалас, твердо уверенный в собственной правоте, подал в суд на певца, требуя с того десять миллионов долларов в качестве компенсации за моральный ущерб и душевную травму, полученную полицейским при виде совершенного рок-звездой непристойного акта в общественном месте.