Снайперы понятия не имели, что он не принадлежит к числу неприятелей. Они сразу же застрелили его и человека, ведущего его с приставленным к спине автоматом.
– Господи.
Мое сердце сжалось.
Уоррен понизил голос.
– Милая, то, что они сделали с той женщиной, с актрисой… я не пожелал бы и такого и худшему врагу.
Джина ДеЛука.
Вот черт. Я ненавидела эту женщину – не потому, что имела на это право, а потому, что у них с Уэсом была кратковременная любовная связь. Она получала от него то, чего мне хотелось, но что я не решалась взять. Но при всем при том я не желала ей никакого серьезного вреда. Может, я не возражала бы, если бы в местном желтом журнальчике появилось уродливое фото Джины, пожирающей хотдог, но, определенно, не быть изнасилованной больными ублюдками, зациклившимися на своих радикальных идеях.
– А она, э, в порядке?
Уоррен испустил долгий вздох.
– Физически и психически – нет. Жива ли она? Да.
Я сморгнула слезы с глаз, изо всех сил стараясь держать себя в руках.
– Кто-нибудь еще выжил?
– Минутку.
Я услышала, как Уоррен шмыгнул носом и высморкался.
– Да, со мной все нормально, – раздалось в трубке. – Кэтти, я говорю с Миа. Должен покончить с этим. Да, чай бы не помешал. Спасибо, дорогая.
Очевидно, он обращался к Кэтлин.
Кэтлин звали женщину, в любви к которой Уоррен наконец-то признался после долгих лет молчания. Теперь они были вместе, и меня бесконечно радовала мысль, что в этом мире возможны даже вторые шансы в любви.
– Прости, Миа. Даже в моем возрасте не становится легче говорить о таком.
– Да, понимаю.
Я глубоко вздохнула, стиснула руку Мэдди и сглотнула.
– Когда он вернется домой, и когда я смогу поговорить с ним?
– Согласно моим источникам, он будет дома через две недели. Ему оказывают медицинскую и психологическую помощь. Они стараются учитывать тот факт, что все заложники истощены, почти не спали все это время, а также, что их пытали, били и заставляли смотреть на совершенно ужасные вещи.
С каждым словом Уоррена в мое тело, казалось, вонзались острые иглы. У меня даже кожа зачесалась от желания увидеть Уэса, прикоснуться к нему, заняться с ним любовью.
– Уоррен, мне надо видеть его. Поговорить с ним.
– Как только я узнаю больше о том, где он, и когда ты сможешь с ним повидаться, я с тобой свяжусь. Просто подожди еще несколько дней, ладно?
Я резко вскочила и зашагала по комнате.
– Несколько дней? Вы хотите, чтобы я подождала еще несколько дней, прежде чем смогу поговорить с человеком, которого люблю, который исчез на три с лишним недели? Уоррен, но это смешно. Только что его держали в заложниках радикальные экстремисты, а теперь его держит правительство? Соединенные, мать его, Штаты! Земля свободы! – рявкнула я так громко, что Макс положил руки мне на плечи, снова отобрал у меня мобильник и включил громкую связь.
– Шипли, говорит Макс. Что потребуется для того, чтобы моя сестра могла поговорить со своим парнем по телефону?
Уоррен заворчал и громко фыркнул.
– Потребуется дернуть чертовски много ниточек.
– Тогда я скажу, что вам надо стать кукловодом. Судя по словам моей сестры, вы у нее в долгу.
– Миа, ты ему рассказала?
Голос Уоррена стал ледяным.
– Нет! – рявкнула я в ответ.
Меня разозлило, что он мог даже предположить, будто я рискну выдать наш секрет другим людям – хотя мой брат не был первым встречным.
Глаза Макса потемнели, сменив цвет со светло-зеленого на цвет грозовой листвы, а зрачки пугающе расширились. |