– Уже заплатил.

Я подняла голову, когда холодок, воцарившийся в комнате, внезапно раскалился добела. Глаза Уэса стали угольно-черными, лишь на самой границе радужки сохранился узкий ободок зелени.

– Мейсон все дерьмо из него вышиб, – шепнула я и замолчала.

Сглотнув сухой комок газетной бумаги, образовавшийся у меня в горле, я попробовала заговорить, но взгляд Уэса заставил меня замолчать.

Уэс так сильно свел брови, что у него над переносицей нарисовались две глубокие вертикальные морщины.

– Мейсон? Кто такой, черт побери, этот Мейсон?

От его свирепого тона я заморгала.

– Э…а… Мейсон бывший клиент…

Из глаз Уэса исчезло всякое выражение – они стали пустыми и безжизненными, и болезненно расширились.

– Друг, – поспешно добавила я.

Он снова начал расхаживать.

– Не могу поверить. На мою девушку нападает какой-то засранец… – он развернулся на каблуках и продолжил вышагивать взад и вперед, – …она оказывается в больнице и не удосуживается сказать мне об этом вообще ничего! Господи Иисусе, Миа! Это полный дурдом!

Вероятно, не стоило говорить о том, что до вчерашнего дня статус наших отношений не был определен официально. Пожалуй, эффект был бы хуже, чем от выстрела в голову. Уэс стоял неподвижно, с закрытыми глазами. Его подбородок подрагивал – с такой силой он сжимал зубы.

– Я не знаю, что делать.

Вскочив, я схватила его руки, положила их себе на грудь и растирала до тех пор, пока напряжение не ослабло.

– Малыш, ты ничего не можешь сделать.

Уэс прикусил нижнюю губу так сильно, что я испугалась – сейчас он прокусит нежную кожу, и потечет кровь.

– Миа, я так зол.

В его голосе звучали боль и обида.

– Я должен что-то сделать, – добавил он, открыв глаза и взглянув на меня.

– Нет. Ты должен позаботиться обо мне. Помочь мне. Вот что ты можешь сделать. Все уже в прошлом.

Так оно и было. Последний час я в мельчайших и мучительных деталях описывала то, что произошло, то, что привело к нападению, и его последствия. Все это время Уэс держал меня за руку, терпеливо сидел рядом, пока я пересказывала свой жуткий опыт, поглаживал меня по спине, вытирал слезы и так далее. Он слушал и никак не реагировал, пока я не завершила рассказ. Но когда я изложила ему относительно приемлемую версию того, что Аарон сделал со мной той ночью и раньше, когда он лапал меня во сне… вот тут-то Уэс и начал мерить шагами комнату. И материться. А затем пришел черед гнева.

Уэс мотнул головой и в сотый раз схватился за волосы.

– Нет, не в прошлом. Меня как будто в живот пырнули ножом. Милая, единственное, что меня успокоит, если я разберусь с этим выродком. Разве ты не понимаешь?

Его глаза сверкнули, а руки сильно затряслись.

– Он причинил боль женщине, которую я люблю. Сильную боль. Теперь пришла его очередь испытать то же самое.

– Но я же говорила – ему уже досталось. Он должен посещать психотерапевта, клуб анонимных алкоголиков и прочее. Малыш, если это просочится в новости или кто-то узнает о том, что произошло, последствия обрушатся на множество людей, помимо Аарона. Сотни, а, может, и тысячи людей в других странах. Уоррен, его отец, должен будет свернуть проект. Его инвесторы ни за что не поддержат человека, чей сын прославился как пьяница и насильник. Пожалуйста, попытайся понять.

И снова эта ходьба. По тому, как поникли плечи Уэса, я поняла, что мои слова дошли до него. Мы уже говорили об этом. Я рассказала ему о предприятии Уоррена, о его благотворительной деятельности, о поступающих пожертвованиях и о том, как все это кончится полным крахом, если выплывет нечто настолько отвратительное.