— Звался он князем Длинного Копья, а имя его было — Тумил. В честь него тебя и нарекаю. — сказал я, прикладывая ладонь к знаку Троицы на алтаре.

Нет, надо, пожалуй, быть к окружающим… Не знаю, подобрее что ли? Или более предсказуемым стать — юноша аж покачнулся, и, насколько могу судить, повторил мой жест на чистом автопилоте, пребывая в полном нокдауне и мало чего соображая.

— Отныне ты принят во служение богам и Святой Троице, рати Тумил. — произнес я, а Шаптур ударил в гонг.

На чем, собственно, процедура трудоустройства и закончилась — осталось только оформить по этому поводу документацию и разослать ее по ведомствам. Ашавана сделал соответствующую запись в своем свитке учета церемоний и прочих записей актов религиозного состояния, новообращенный священнослужитель остался на всенощное бдение при запертых дверях, прочие также по своим делам расползлись, а мое величество отправилось писать депеши. Первое — примасу. На обед завтра приглашал, а заодно сообщал о рукоположении Тумила. Не то, чтобы ему обязан был докладываться я, вовсе даже настоятель обители Святого Солнца, при которой парень до сего дня числился на правах командированного, но кой смысл затягивать?

Ну а второе послание — это я действительно отправить был обязан сам.

Отцу Тхритраве, настоятелю обители Святого Солнца и хранителю Реликвии, брату Круврашпури от брата Прашнартры — привет.

Я посмотрел на вступительные слова и счел, что даже несмотря на усталость почерк оказался не шибко корявым и скачущим, так что можно и продолжить, а то забуду еще за делами — и как монастырским отчетность по личному составу закрывать?

С радостным сердцем сообщаю вам, что отрок Тумил, коий вами отдан был мне в послушание, достиг достаточной меры просветления и нынче прошел обряд инициации.

После переплетения косы в знак священства и признания его лет совершенными оный Тумил решил не избирать себе ни пути монашества, ни жречества, а заявил о намерении стать рати и вести свое служение в отряде Блистательных, против чего я не стал возражать, и о каковом событии ныне вас уведомляю.

При рукоположении, имя ему дал в честь героя Веры, Тумила из Длинного Копья, о чем и примасу нашему, Йожадату, уже отписал.

Перечитав депешу я счел, что изложено все необходимо и достаточно, добавил дату и подпись: "Целую, царь".

Завтра с гонцом отправлю.

В дверь постучались, и на приглашение входить в покоях появился чем-то смущенный кастелян-распорядитель Ежиного Гнезда.

— Случилось что-то, князь?, — вздохнул я. — Не спишь чего?

— Ничего не случилось, повелитель, все слава Солнцу. — ответил Папак из Артавы. — Только царевич Утмир просил узнать, не соизволите ли вы…

Он помялся.

— Сказку ему рассказать на ночь?

Не, ну что за дети такие пошли? Шлюх им для нормального сна недостаточно, им сказку подавай!

* * *

По случаю вознесного дня на утреннее богослужение приперлось все царское семейство, и мне очень даже интересно, насколько искренне молилась Валисса о том, чтоб я сдох. Деточек я ее обижаю, вы смотрите…

Самым натуральным образом попыталась устроить мне скандал — чего-де это я царевичей в монахи пытаюсь сдать и по обрядам таскаю.

Нет, как в бордель пацанов — так это можно, а как в храм, так вы поглядите! Хорошо что старший внук начал резко взрослеть и клыки показывать, не успел дуре гадостей наговорить.

— Матушка, вы не правы. Мы с Утмиром сами пришли на заплетение нашего друга, вопреки воле государя.

— И сутаны сами надели!, — всплеснула руками их мать. — И косы сами заплетали!

— Мы просто не переодевались и не причесывались после похода по столице.